Я подумал, сколько может держаться в воздухе послание из запахов, пока не превратится в неразличимую смесь, которую унесет вентиляционная система и выбросит где-то вверху, среди черных утесов замерзшего Сардара.Я прижал ухо к транслятору.И услышал слова, которые не донеслись до других трансляторов в помещении.— Я была неправа, — сказала Мать.Я был поражен.— Я хотела быть единственной Матерью царей-жрецов, — продолжало умирающее существо, — и слушала своего перворожденного, а он хотел всегда оставаться перворожденным единственной Матери царей-жрецов.Ее тело вздрогнуло — от боли или печали, не могу сказать.— Теперь я умираю, но племя царей-жрецов не должно умереть вместе со мной.Я едва слышал доносящиеся из переводчика слова.— Давным-давно, — продолжала она, — Миск, мое дитя, украл яйцо самца и спрятал его от Сарма и остальных, кто не хотел, чтобы был новый рой.— Я знаю, — негромко ответил я.— Недавно, не больше четырех ваших столетий назад, он рассказал мне, что сделал, и объяснил причины. — Сморщенные антенны дрогнули, их тонкие коричневые волоски приподнялись, как будто их шевельнула подходящая смерть. — Я ему ничего не ответила, но обдумала его слова, и наконец в союзе с рожденным вторым, который после этого отдался радостям золотого жука, я отложила женское яйцо, чтобы его спрятали от Сарма за пределами роя.— Где это яйцо? — спросил я.Казалось, она не поняла мой вопрос; я испугался, потому что все ее высохшее тело вдруг задрожало, и я подумал, что это предвещает конец долгой жизни.Один из врачей кинулся вперед и сделал укол сквозь экзоскелет ей в грудь. Прижал к ней антенны. Дрожь прекратилась.Он отошел и смотрел на нас с расстояния, не двигаясь, как остальные. Цари-жрецы сейчас напоминали тысячу золотых статуй.Снова в переводчике послышался звук.— Яйцо унесли из роя два человека, — сказала она, — свободных человека, как ты, не мула… и спрятали.— Куда спрятали? — спросил я.— Эти люди вернулись в свои города и, как им и было приказано, никому ничего не рассказали. Выполняя пожелание царей-жрецов, они преодолели множество опасностей. испытали немало лишений и стали как братья.— Где яйцо? — снова спросил я.— Но между их городами началась война, — продолжала Мать, — и в схватке эти люди убили друг друга, и с ними умерла их тайна. — Она попыталась поднять большую выцветшую голову, но не смогла. — Странный народ вы, люди, — сказала она. — Наполовину ларлы, наполовину цари-жрецы.— Нет, — возразил я, — наполовину ларлы, наполовину люди.Она некоторое время молчала. Потом я снова услышал ее голос в трансляторе.— Ты Тарл Кабот из Ко-ро-ба, — сказала она.— Да.— Ты мне нравишься.Я не знал, как на это ответить, и потому молчал.Древние антенны рывками приблизились ко мне, я взял их и осторожно подержал в руках.— Дай мне гур, — сказала она.Удивленный, я отошел от нее и приблизился к золотой чаше на треножнике, набрал в ладонь несколько капель драгоценной жидкости и вернулся к Матери.Она снова попыталась поднять голову и снова не смогла. Ее большие челюсти слегка раздвинулись, и я увидел за ними длинный мягкий язык.— Ты хочешь знать об этом яйце, — сказала она.— Если ты мне скажешь.— Ты уничтожишь его?— Не знаю, — ответил я.— Дай мне гур.Я осторожно просунул руку между большими челюстями и коснулся ладонью языка, чтобы она могла слизнуть гур.— Иди к людям телег, Тарл из Ко-ро-ба, — сказала она. — Иди к людям телег.— А где это?И тут, к моему ужасу и изумлению, она задрожала, я отскочил, а она поднялась во весь рост, вытянула во всю длину антенны, будто хотела почувствовать, ощутить что-то, и в этом припадке безумия и ярости она была Матерью великого народа, прекрасной, сильной и великолепной.И в тысячах переводчиков послышались ее слова, они долетели до каменного потолка, до далеких стен, и я никогда не забуду их печали, радости и умирающего великолепия; из трансляторов доносились простые негромкие слова. Мать сказала:— Я вижу его, я вижу его, и у него крылья как потоки золота.Ее большое тело медленно опустилось на помост, перестало дрожать, и антенны неподвижно легли на камень.Миск подошел к ней и осторожно коснулся антенн.Он повернулся к царям-жрецам.— Мать умерла. 28. ГРАВИТАЦИОННЫЙ РАЗРЫВ Шла уже пятая неделя войны в рое, и положение продолжало оставаться неясным.После смерти Матери Сарм и его последователи — а их оказалось большинство, потому что он перворожденный, — бежали из помещения и отправились, как и сказал Сарм, за серебряными трубами.Это цилиндрическое оружие, управляемое вручную, но основанное на том же принципе, что и огненная смерть. Эти трубы много столетий пролежали в пластиковых оболочках без применения, но когда оболочку разорвали и разгневанные цари-жрецы взяли их в руки, трубы были готовы к своей мрачной работе, как и в день их изготовления.Я думаю, что с таким оружием в руках человек мог бы стать убаром всего Гора.Вероятно, не более ста царей-жрецов присоединились к Миску, и у них было не больше десятка серебряных труб.Штаб сил Миска расположился в его комнате; тут, склонившись над запаховыми картами туннелей, он указывал места расположения своих оборонительных порядков.Думая одолеть нас без труда, войска Сарма на транспортных дисках устремились по туннелям и площадям, но цари-жрецы Миска, скрываясь в помещениях, прячась в порталах, стреляя с карнизов и крыш зданий, нанесли большой урон неподготовленным и не ожидавшим сопротивления сторонникам Сарма.В такой войне гораздо более значительные силы перворожденного оказались нейтрализованы, и установилось равновесие, нарушаемое выстрелами снайперов и отдельными засадами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87