Я попыталась сосредоточиться Ц ведь именно в этот момент решалась моя с
удьба. Но ничего не вышло Ц наверное, последние мозги растворились в огн
енном океане. Поэтому я просто выбрала тот вариант, что казался мне более
правильным:
Ц Сотворенное, Ц произнесла я, глядя в упор на Рассвета. Тот одобритель
но наклонил голову.
Ц Ты не ищешь легких путей, Ц с непонятной интонацией произнес прозрач
ный. Ц И, больше того, уже давно никто не рискует идти этой дорогой, да и мы
не очень-то одобряем подобный путь… Но, поскольку ты принесла нам очень в
ажную весть, мы предоставим тебе такой шанс. У тебя есть вопрос? Задавай.
Ц Чем отличается готовое тело от сотворенного?
Ц Птенец не знает элементарных вещей, Ц заголосил самый плотный драко
н. Ц Разве мы можем позволить ему выбирать?
Ц Учитывая все обстоятельства, Ц выделил интонацией слово
«все» прозрачный Старейший, Ц думаю, что можем. Птенец, закрой глаза.
А у меня получится? Я же призрак. Ладно, будь по-вашему…
Когда я открыла глаза, драконов уже не было. По бокам и сзади от меня били в
высь огненные струи, проход был только спереди. Намек был прозрачен. Я шаг
нула вперед.
И снова, как и полгода назад, на поляне Правосудия, пред моими глазами разв
орачивалась моя жизнь. Только на этот раз никто меня ни в чем не обвинял. М
не просто давалась возможность заново поступить тем или иным образом. Хо
ть тем же самым, что и раньше. Любым.
Вот я, совсем маленькая, подкрадываюсь к отцу Ц тот пишет масляными крас
ками картину о Сером Волке и Иване-царевиче. Он не видит меня, он весь погр
ужен в творчество. Я подкатываюсь ему под ноги, он спотыкается. И отвешива
ет мне крепкий подзатыльник. От всей широты своей творческой натуры. Тог
да я разревелась. Мне и сейчас обидно. Но вместе с тем мне понятен отцовски
й гнев Ц непонятно откуда, но я знаю, что меня саму лучше было не отвлекат
ь во время решения задачек по аналитической геометрии. Мало не казалось
никому. Что такое, эта аналитическая геометрия?
Отец откладывает кисти в сторону, не отрываясь, смотрит на меня. Я люблю те
бя, папа. Спасибо тебе за то, что ты был.
Пейзаж меняется, комната в городской квартире взрывается огненными стр
уями, я трясу призрачной головой, вспоминаю, что не в детстве я. Совсем не в
детстве. Один шаг вперед. Огненный лабиринт рождает местность сельского
типа, характерную для средней русской полосы. Мы с отцом и матерью первог
о мая 1988 года идем по бескрайнему распаханному полю. Я выбираю борозду, и ре
шаю, что буду идти по ней. Что это? Никак, деньги? Свернутая двадцати пяти ру
блевая купюра. Тогда я, глупо улыбаясь, радостно протянула родителям сво
ю находку. Как сейчас помню, там было еще двадцать пять, два раза по три и од
на желтенькая Ц всего пятьдесят семь рублей. Какой-то бедолага, получив
зарплату, пропил трешку, а остальное потерял. Мне потом купили босоножки.
За девять. Я это запомнила надолго. И были моменты, когда мне казалось, что
подобный обмен был не равноценен. Особенно, когда на почве демографическ
ого кризиса все вокруг вдруг заговорили о том, что родители должны вклад
ываться в своих детей самозабвенно и без остатка. Сейчас всех денег мира
не хватило бы для того, чтобы вернуть ту прогулку по полю с папой и мамой. Я
смотрю на родителей. У меня есть только пятьдесят семь рублей советскими
деньгами. Этого мало. Очень мало. Но в то же время и очень много. И у меня сей
час безграничные возможности. Возьмите, пожалуйста, мое Сокровище.
Хибины, Кольский полуостров, лето. Я подвернула ногу, лодыжка опухает на г
лазах. Мой бой-френд недовольно кривится, но потом берет себя в руки.
Ц Тут недалеко КСС, Ц разворачивает он карту. Ц Я схожу за помощью. Жди
меня, через три часа вернусь.
Я спокойно смотрю на него. Откуда-то я знаю, что он не вернется. Ах да, у меня
же безграничные возможности! Но это Ц его галактика, это его выбор.
Ц Иди. Удачи тебе.
Волосово. Аэродром. Маленький, с грунтованной взлетно-посадочной полосо
й. И мы, «перворазники», с двадцатью килограммами десантного парашюта за
спиной, уложенного накануне пьяным в стельку инструктором. Заплатившие
деньги в размере пяти стипендий за право шагнуть в небо. Ждем своей очере
ди в компании пары групп таких же нервных новичков, что и мы. В голове то и д
ело возникают сведения, вложенные туда за два часа инструктажа. Только б
ы не забыть, как управлять куполом, за какую стропу тянуть! И не дай бог, отк
ажет основной парашют Ц придется выкидывать запаску. Инструктор так не
твердо стоял на ногах, когда показывал то, как именно надо спасать свою жи
знь путем выбрасывая купола под определенным углом… Нет уж! Пусть открое
тся основной.
Вот еще одна группа забирается в кукурузник. Тот, подпрыгивая, разгоняет
ся, отрывается от земли. А это еще что такое?
Народ кругом орет, ахает, тычет пальцем в небо. Черная точка растет, прибли
жается, вот уже кувыркается. Маленькая фигурка парашютиста.
Ц Затяжной прыжок, Ц информирует меня стоящий рядом трезвеющий инстр
уктор. Ц Что ты телишься,…! Твою мать! Раскрывай!!!!! Запасной, твою дивизию! Р
аскрывай!!!!!!!
Четыреста метров. Триста. Двести. Не успеет.
У меня безграничные возможности. Парень тормозит у самой земли. Встает н
а ноги. Аэродром испускает дружный вздох.
Ц Чудо! Чудо!…
Наша группа тяжело взбирается в самолет, усаживается на лавки вдоль мале
ньких окон. Я, легковес, одна из последних. Низкий гудок, загорается лампоч
ка. Еще раз. Наша скамейка подымается.
Ц Пошел! Пошел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123