что они должны сделать. Они отказываются считаться с тем, чего они хотят. Спору нет, это прекрасно, но довольно скучно.Сэр Лоренс выронил свой монокль.– Пример твоей семьи, – сказал он, – превосходно иллюстрирует мандарина как определённый человеческий тип. На нём стоит империя. Из поколения в поколение – закрытые школы, Осборн, Сэндхерст и многое другое! А до этого – семья, где с молоком матери всасывается мысль о служении церкви и государству. Такое служение – вещь очень интересная, очень редкая в наши дни и очень похвальная.– Особенно когда помогает удержаться наверху, – пробормотала Динни.– Чушь! – отрезал Хьюберт. – Когда служат, об этом не думают.– Не думают потому, что нет надобности думать, а если уж понадобится, быстро сообразят.– Несколько туманно выражено, Динни, – вмешался сэр Лоренс. – По-твоему, если бы таким, как мы, что-нибудь угрожало, мы воскликнули бы: "Нас нельзя устранить: мы – это всё"?– А разве мы – это действительно "все", дядя?– С кем ты общалась в последние дни, дорогая?– Ни с кем. Просто надо иногда и самой думать.– Это так огорчительно! – объявила леди Монт. – Русская революция, и вообще.Динни почувствовала, что Хьюберт смотрит на неё и задаёт себе вопрос: "Что случилось с Динни?"– Можно, конечно, вынуть чеку из оси, но тогда колесо соскочит, сказал он.– Метко сказано, Хьюберт, – одобрил сэр Лоренс. – Ошибается тот, кто полагает, что можно создать в короткое время целый социальный тип или заменить его другим. Джентльменом не делаются, а рождаются – если под словом «рождение» понимать не только сам процесс, но и атмосферу дома, где он совершается. Но должен сознаться, этот тип быстро вымирает. Ж аль, что его нельзя как-нибудь сохранить, – например, устроив национальные заповедники, как в Америке для бизонов.– Нет, не хочу, – объявила леди Монт.– Чего вы не хотите, тётя Эм?– Пить шампанское в пятницу. Отвратительная шипучка.– А нужно ли его вообще подавать, дорогая?– Я боюсь Блора. Он так привык. Я могу сказать ему, но он всё равно подаст.– Динни, что слышно о Халлорсене? – неожиданно спросил Хьюберт.– После возвращения дяди Эдриена – ничего. По-моему, он в Центральной Америке.– Он был огромный, – сказала леди Монт. – Обе дочки Хилери, Шейла, Селия и маленькая Энн. Пять. Я рада, что обойдёмся без тебя, Динни. Конечно, это суеверие.Динни откинулась назад – так, чтобы свет не падал ей на лицо:– Быть подружкой невесты один раз – вполне достаточно, тётя Эм.На другой день, встретясь с Уилфридом в Уоллесовской галерее, Динни спросила:– Вы случайно не будете завтра на свадьбе Клер?– У меня нет ни цилиндра, ни фрака, – я подарил их Стэку.– Я помню, как вы замечательно выглядели тогда. У вас был серый галстук и гардения в петлице.– А вы были в платье цвета морской волны.– Eau-de-vi Цвета нильской воды (франц.).

. Мне хочется, чтобы вы взглянули на мою семью. Там соберутся все наши. А мы могли бы потом поговорить о них.– Я зайду как простой зритель и постараюсь не попадаться на глаза."Мне-то попадёшься!" – подумала Динни. Значит, ей не придётся жить два дня, не видя его!При каждой новой встрече он, казалось, все больше примирялся с самим собой; иногда он так пристально посматривал на девушку, что сердце её начинало учащённо биться. Она же, глядя на него, – это случалось редко и лишь тогда, когда он этого не видел, – старалась, чтобы её глаза оставались ясными. Какое счастье, что женщина всё-таки в более выгодном положении, чем мужчины: она чувствует, когда они на неё смотрят, и умеет смотреть на них так, чтобы они этого не почувствовали!На этот раз, прощаясь, он предложил:– Едем снова в Ричмонд в четверг? Я подхвачу вас, как тогда, – в два часа у Фоша.Динни ответила:– Хорошо. VI Свадьба Клер Черрел на Ганновер-сквер относилась к числу "фешенебельных", и отчёт о ней вместе со списком гостей должен был занять четверть газетной колонки, что, по мнению Динни, было "так лестно для приглашённых".Накануне вечером Клер с родителями прибыла на Маунт-стрит. Леди Черрел и Динни, которая до последней минуты хлопотала вокруг младшей сестры, маскируя своё волнение юмором, приехали в церковь незадолго до невесты. Девушка задержалась, чтобы перекинуться словечком со старым причетником, и заметила Уилфрида: он стоял далеко позади в левом углу придела и смотрел на неё. Динни бегло улыбнулась ему, прошла через придел и присоединилась к матери, сидевшей на первой скамье слева. По дороге она поравнялась с Майклом, и тот шепнул ей:– Народу-то наехало, а? Действительно, наехало! Клер хорошо знали и любили в обществе, Джерри Корвена знали ещё лучше, хотя любили меньше. Динни окинула взглядом собрание, – тех, кто присутствует на свадьбе, неудобно именовать сборищем. Лица гостей, очень разные и по-своему характерные, не поддавались классификации. Это были лица людей, у каждого из которых свои убеждения и взгляды. Собравшихся здесь нельзя было отнести ни к какому определённому единому типу, и это отличало их от немецкой офицерской касты с её безобразной одинаковостью.На передней скамье рядом с Динни и её матерью сидели Хьюберт и Джин, дядя Лоренс и тётя Эм; на второй – Эдриен с Дианой, миссис Хилери и леди Элисон. Ещё подальше назад, на краю четвёртой или пятой скамьи, девушка заметила Джека Масхема. Высокий, элегантно одетый, вид скучающий. Он кивнул ей, и Динни удивилась: "Неужели он помнит меня?"На правой стороне, где располагались родственники жениха, лица и фигуры были столь же разнообразны. Элегантно одеты только трое: Джек Масхем, жених и его шафер; остальные, кажется, меньше всего на свете озабочены своим костюмом. Но на всех этих лицах Динни читала веру в определённое житейское кредо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80