Майкл выслушал это сообщение с такой странной смесью удовлетворения и тревоги, какая не часто выражается на человеческом лице.– Что за плутовка! Как она умеет прятать концы в воду! – воскликнул он, – Флёр – та заметила, что Динни в последние дни выглядит уж как-то особенно невинно, но я сам никогда бы не подумал. Мы слишком привыкли к её безбрачию. Помолвлена, да ещё с Уилфридом! Ну что ж, теперь, надеюсь, парень покончит с Востоком.– Остаётся ещё вопрос о его вероисповедании, – мрачно вставил сэр Лоренс.– Не понимаю, какое это имеет значение. Динни – не фанатичка. Зачем Уилфрид переменил веру? Вот уж не предполагал, что он религиозен. Меня это прямо-таки ошеломило.– Тут дело посложнее.Когда сэр Лоренс кончил рассказывать, уши у Майкла стояли торчком и лицо было совершенно подавленное.– Ты знаешь его ближе, чем кто бы то ни было, – закончил сэр Лоренс. – Твоё мнение?– Мне тяжело так говорить, но возможно, что это правда. Для Уилфрида это, пожалуй, даже естественно, хотя никто никогда не поймёт – почему. Ужасная неприятность, папа, тем более что здесь замешана Динни.– Дорогой мой, прежде чем расстраиваться, надо выяснить, насколько это верно. Удобно тебе зайти к нему?– Было время – заходил запросто.Сэр Лоренс кивнул:– Мне всё известно. Но ведь с тех пор прошло столько лет.Майкл тускло улыбнулся:– Я подозревал, что вы кое-что заметили, но не был уверен. После отъезда Уилфрида на Восток мы виделись редко. Всё же зайти могу…Майкл запнулся, потом прибавил:– Если это правда, он, вероятно, все рассказал Динни. Он не мог сделать ей предложение, не сказав.Сэр Лоренс пожал плечами:– Кто струсил раз, струсит и в другой.– Уилфрид – одна из самых сложных, упрямых, непонятных натур, какие только бывают на свете. Подходить к нему с обычной меркой – пустое занятие. Но если он и сказал Динни, от неё мы ни слова не добьёмся.Отец и сын взглянули друг на друга.– Помните, в нём много героического, но проявляется оно там, где не нужно: он ведь поэт.Бровь сэра Лоренса задёргалась: верный признак того, что он пришёл к определённому решению.– Придётся заняться этой историей вплотную. Люди не пройдут мимо неё – не такая у них природа. Мне, конечно, нет дела до Дезерта…– Мне есть, – возразил Майкл.– …но я беспокоюсь о Динни.– Я тоже. Впрочем, она поступит так, как сочтёт нужным, папа, и переубеждать её – напрасный труд.– Это одно из самых неприятных событий в моей жизни, – с расстановкой вымолвил сэр Лоренс. – Итак, мой мальчик, пойдёшь ты к нему или сходить мне?– Пойду, – со вздохом ответил Майкл.– Он скажет тебе правду?– Да. Останетесь обедать?Сам Лоренс покачал головой:– Боюсь встречаться с Флёр, пока у меня на душе эта забота. Я полагаю, тебе не нужно напоминать, что до твоего разговора с ним никто ничего не должен знать, даже она?– Разумеется. Динни ещё у вас?– Нет, вернулась в Кондафорд.– Её семья! – воскликнул Майкл и свистнул.Её семья! Эта мысль не оставляла его за обедом, во время которого Флёр завела речь о будущем Кита. Она склонялась к тому, чтобы отдать его в Хэрроу, так как Майкл и его отец учились в Уинчестере. Майклу нравились оба варианта, и вопрос всё ещё оставался открытым.– Вся родня твоей матери училась в Хэрроу, – убеждала Флёр. – Уинчестер кажется мне слишком педантичным и сухим. И потом, те, кто учился там, никогда не достигают известности. Если бы ты не кончил Уинчестер, ты давно бы уже стал любимцем газет.– Тебе хочется, чтобы Кит стал известным?– Да, но, разумеется, с хорошей стороны, как твой дядя Хилери. Знаешь, Майкл, Барт – чудесный, но я предпочитаю Черрелов твоей родне с отцовской стороны.– Мне казалось, что Черрелы чересчур прямолинейны и чересчур служаки, – возразил Майкл.– Согласна, но у них есть характер и держатся они как джентльмены.– По-моему, ты хочешь отдать Кита в Хэрроу просто потому, что там все разыгрывают из себя лордов, – усмехнулся Майкл.Флёр выпрямилась:– Да, хочу. Я выбрала бы Итон, если бы это не было слишком уж откровенно. К тому же я не терплю светло-голубого.– Ладно, – согласился Майкл. – Я всё равно за свою школу, а выбор за тобой. Во всяком случае, школа, которая создала дядю Эдриена, меня устраивает.– Никакая школа не могла создать дядю Эдриена, дорогой, – поправила Флёр. – Он древен, как палеолит. Самая древняя кровь в жилах Кита – это кровь Черрелов, а я, как выразился бы Джек Масхем, намерена разводить именно такую породу. Кстати, помнишь, на свадьбе Клер он приглашал нас посетить его конский завод в Ройстоне. Я не прочь прокатиться. Джек образцовый экземпляр денди-спортсмена: божественные ботинки и неподражаемое умение владеть лицевыми мускулами.Майкл кивнул:– Джек словно вышел из рук не в меру усердного чеканщика: изображение стало таким рельефным, что под ним не видно самой монеты.– Заблуждаешься, дорогой: на обратной стороне достаточно металла.– Он – "настоящий саиб", – подтвердил Майкл. – Никак не могу решить, что это – почётное прозвище или бранная кличка. Черрелы – лучшие представители людей такого типа: с ними можно церемониться меньше, чем с Джеком. Но даже вблизи них я всегда чувствую, что "в небе и в земле сокрыто больше, чем снится их мудрости".– Не всем дано божественное разумение.Майкл пристально взглянул на жену, подавил желание сделать колкий намёк и подхватил:– Вот я, например, никак не могу уразуметь, где тот предел, за которым нет места пониманию и терпимости.– В таких вещах вы уступаете нам, женщинам. Мы полагаемся на свои нервы и просто ждём, когда этот предел обозначится сам по себе. Бедняжки мужчины так не умеют. К счастью, в тебе много женского, Майкл. Поцелуй меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80