В голове Динни мелькнуло: "Дядя Лоренс просто волшебник!" – и глаза её стали ещё прозрачнее, чем раньше.– Эта проклятая бюрократическая машина скоро поглотит всех наших близких, – продолжал баронет. – Обе мои дочери за морем: Селия в Китае, флора в Индии; твой брат Хьюберт в Судане; твоя сестра Клер уедет, как только обвенчается, – Джерри Корвен получил назначение на Цейлон; Чарли Масхем, по слухам, прикомандирован к канцелярии генерал-губернатора в Кейптауне; старший сын Хилери служит в индийской гражданской администрации, младший – во флоте. Ну их всех! Ты и Джек Масхем – единственные пеликаны в моей пустыне. Конечно, остаётся ещё Майкл.– Дядя, вы часто встречаетесь с мистером Масхемом?– Довольно часто: либо в "Бэртоне", либо он заходит ко мне в «Кофейню» поиграть в пикет, – мы с ним последние любители этой забавы. Но это только зимой, пока не начался сезон. Теперь я не увижу его до самого конца Ныомаркетских скачек.– Он, наверно, замечательно разбирается в лошадях?– Да, Динни. В остальном – нет, как все люди его типа. Лошадь – это такое животное, которое закупоривает поры нашей души, делает человека чересчур бдительным. Нужно следить не только за лошадью, но и за всеми, кто имеет к ней касательство. Как выглядит молодой Дезерт?– Дезерт? – замялась Динни, чуть было не захваченная врасплох. – Он изжелта-тёмный. – Как пески под солнцем. Он ведь настоящий бедуин. Отец его живёт отшельником, они все немного странные. Майкл любит его, несмотря на ту историю. Это лучшее, что я могу о нём сказать.– А что вы думаете о его стихах?– Хаос и разлад: одной рукой творит, другой разрушает.– Он, видимо, ещё не нашёл себе места в жизни. Глаза у него довольно красивые, вы не находите?– Мне больше запомнился рот – нервный и горький.– Глаза говорят о том, каков человек от природы, рот – о том, каким он стал,– Да. Рот и брюшко.– У него нет брюшка, – возразила Динни. – Я обратила внимание.– Привычка питаться горстью фиников и чашкой кофе. Неправда, что арабы любят кофе. Их слабость – зелёный чай с мятой. Боже правый! Вот и твоя тётка. "Боже правый!" относилось не к ней, а к чаю с мятой.Леди Монт сняла свой бумажный головной убор и перевела дух.– Тётя, милая, – взмолилась Динни, – я забыла, что у вас день рождения и не принесла подарка.– В таком случае поцелуй меня. Я всегда говорю, Динни, что ты целуешь особенно приятно. Как ты сюда попала?– Я приехала за покупками для Клер.– Ты захватила с собой ночную рубашку?– Нет.– Неважно. Возьмёшь мою. Ты их ещё носишь?– Да, – ответила Динни.– Умница. Не люблю женских пижам. Твой дядя тоже. От них такое ощущение, словно что-то ниже талии тебе мешает. Хочешь избавиться и не можешь. Майкл и Флёр остаются обедать.– Благодарю, тётя Эм, я переночую у вас. Сегодня я не достала и половины того, что нужно Клер.– Мне не нравится, что Клер выходит замуж раньше тебя, Динни.– Этого следовало ожидать, тётя.– Вздор! Клер – блестящая женщина: на таких, как правило, не женятся. Я вышла замуж в двадцать один.– Вот видите, тётя!..– Ты смеёшься надо мной! Я блеснула всего один раз. Помнишь слона,Лоренс? Я хотела, чтобы он сел, а он становился на колени. Слоны могут наклоняться только в одну сторону. И я сказала, что он следует своим наклонностям.– Тётя Эм! За исключением этого случая вы – самая блестящая женщина, какую я знаю. Все остальные чересчур последовательны.– Мне так отрадно видеть твой нос, Динни. Я устала от горбатых.У нас у всех такие – и у твоей тётки Уилмет, и у Хен, и у меня.– Тётя, милая, у вас совсем незаметный изгиб.– В детстве я ужасно боялась, что будет хуже. Я прижималась горбинкой к шкафу.– Я тоже пробовала, только кончиком.– Однажды, когда я этим занималась, твой отец спрыгнул со шкафа и прокусил себе губу. Представь себе, он спрятался там, как леопард, и подсматривал за мной.– Какой ужас!– Да, Лоренс, о чём ты задумался?– Я думал о том, что Динни, по всей вероятности, не завтракала.– Я собиралась проделать это завтра, дядя.– Вот ещё! – возмутилась леди Монт. – Позвони Блору. Ты всё равно не пополнеешь, пока не выйдешь замуж.– Пусть сначала Клер обвенчается, тётя Эм.– Надо бы у Святого Георгия. Служит Хилери?– Разумеется!– Я поплачу.– А почему, собственно, вы плачете на свадьбах, тётя?– Невеста будет так похожа на ангела, а жених в чёрном фраке, с усиками даже не почувствует, что она о нём думает. Как это огорчительно!– А вдруг он все почувствует? Я уверена, что так было и с Майклом, когда он женился на Флёр, и с дядей Эдриеном, когда Диана выходила за него.– Эдриену пятьдесят три и у него борода. Кроме того, Эдриен – особая статья.– Допускаю, что это несколько меняет дело. Но, по-моему, оплакивать следует скорее мужчину. Женщина переживает самую торжественную минуту в своей жизни, а у мужчины наверняка слишком узкий жилет.– У Лоренса жилет не жал. Твой дядя всегда был худ как щепка. А я была тогда стройной, как ты, Динни.– Вы, наверно, были изумительны в фате, тётя Эм. Правда, дядя?Тут она заметила, какое непривычно тоскливое выражение приняли лица обоих её пожилых собеседников, и торопливо прибавила:– Где вы встретились впервые?– На охоте, Динни. Я увязла в болоте. Твоему дяде это не понравилось, он подошёл и вытащил меня.– Идеальное место для знакомства!– Слишком грязное. Потом мы целый день не разговаривали.– Как же вы сошлись?– Так уж всё сложилось. Я гостила у Кордроев, знакомых Хен, а твой дядя заехал посмотреть щенят. Ты почему меня допрашиваешь?– Просто хочу знать, как это делалось в ваше время.– Выясни лучше сама, как это делается в наши дни.– Дядя Лоренс не хочет, чтобы я избавила его от себя.– Все мужчины – эгоисты, кроме Майкла и Эдриена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80