– Мы с тобой еще встретимся, – сулит он, проскальзывая мимо меня.
Я поворачиваюсь ему вслед и даже подхожу к дверям, чтобы увидеть, как он шагает через двор. Свернув налево, он исчезает за аркой, противоположной той, в которую прошла я. Когда он вступает под тень свода, видна вспышка янтарного света, и его нет как не бывало. Я застываю с открытым ртом. Я-то дивилась, что это за гостиница в самой глуши, и даже ни одной дороги к ней не ведет. Но если из нее можно так запросто телепортироваться, так поставь ее хоть на луне, она не растеряет постоянных обитателей.
Убедившись, что Гремучка не собирается возвращаться, я оборачиваюсь к своему избавителю. Он стоит над покинутым Гремучкой столиком, вытирая тряпкой синие круги. Поднимает голову, когда я подхожу.
– Прошу прощения, – говорит он. – Лиходей не лучшая компания, когда на него находит.
Догадываюсь, что он и есть хозяин гостиницы. На вид он напоминает жизнерадостного пройдоху или каменщика – крупный, почти квадратный, мужчина в белой майке в обтяжку, обрисовывающей все мускулы и представляющей на обозрение мощные руки, сверху донизу покрытые татуировками. Сплошные звери: ящерица, волк, рысь, орел, дракон… Длинные каштановые волосы связаны на затылке в хвостик, бородка клинышком. Но в отличие от Гремучки – вернее сказать, Лиходея, поскольку здешнему хозяину лучше знать, – он так и лучится доброжелательством.
– Мне он сказал, его зовут Гремучка, – говорю я.
– Это скорее не имя, а описание – как если меня назвать трактирщиком. А зовут меня Уильям, кстати сказать. Уильям Кемпер.
Кажется, и Тоби говорил про Гремучку что-то такое. «Это не имя, а звание».
Я называю Уильяму свое имя и прохожу за ним к стойке, где он моет стакан Гремучки в раковине из нержавеющей стали и начинает его протирать. Современная мойка и водопровод меня удивляют, но сейчас на уме более важные вопросы.
– Так что такое этот Гремучка? – спрашиваю я.
Уильям с ухмылкой пожимает плечами:
– Кто его знает. Появился откуда-то довольно давно и сказал только, что зовут его Лиходей Гренн, Гремучая Змея. Кажется, долго дивился, что никто его не узнает.
– А он… опасен?
– Всякий бывает опасен, если доведешь. Впрочем… – Он кивает. – Пожалуй, Лиходей всегда довольно опасен. Заносчивость так и прет из него, и ему явно случалось подраться. Из-за чего он к вам прицепился?
– Сама не знаю.
Он, кажется, думает, что знает меня, и то, что он знает, ему очень не нравится.
– Вы писательница?
Я качаю головой.
– Тогда совсем не понимаю. Выпьете что-нибудь?
– А что у вас можно заказать?
– Все, что обычно пьете, дома то есть.
– Пиво. Или кофе.
– Есть и то, и другое.
– Тогда, пожалуй, кофе.
– Сливки? Сахар?
Услышав, что я предпочитаю черный без сахара, он снимает с полки одну из бутылок, и из нее в толстостенную фарфоровую кружку льется дымящийся ароматный кофе. Он ставит кружку передо мной и усмехается моему обалделому виду.
– Ну что вы? – говорит он. – Это ведь сон. Здесь все по-другому.
Я улыбаюсь:
– Просто еще не привыкла. Пока что только и повидала, что пару кварталов Мабона да Большой лес.
Он кивает:
– А потом впали в уныние и очутились здесь?
– А что, все ваши гости – люди, впавшие в депрессию?
– Да нет, всякие бывают. Видели бы вы, что здесь творится в полнолуние. Но название вроде «Забытых Звездами» привлекает, конечно, прежде всего несчастных и невезучих. По первому разу многие ради названия сюда и наведываются.
– Не то чтобы я так уж унывала, – говорю я, – по крайней мере, когда я здесь. Хотя в Мире Как Он Есть я не очень-то счастлива.
Он молча кивает – универсальный отклик барменов на все случаи жизни. Продолжу я рассказ или буду молча пялиться в свою чашку – ему все равно. Я пробую кофе.
– Замечательно! – хвалю я и добавляю: – А почему вы спросили, не писательница ли я?
– Из-за Лиха. Он их не любит.
– За что?
– Ну… – Уильям с минуту глядит мимо меня, в пространство. – Ребят вроде него я называю ничейными, – говорит он, вернувшись взглядом к моему лицу, и вскидывает руку, останавливая вертящийся у меня на языке вопрос – Понимаете, они в стране снов не свои, и не в ворота сна прошли, как, скажем, вы. Их кто-то выдумал, и жизнь у них ограничена книжной полкой, да и длится только до тех пор, пока в них кто-то верит.
– Эдар, – говорю я, вспоминая разговор с Тоби. – Они пришли из междумирья.
Он с любопытством глядит на меня:
– Вот-вот. Где вы о них слышали?
Я рассказываю ему о Тоби.
– Знаю я его – тот, что зовет себя Буас, да? Думается, эти двое из одной истории. Видел я и других оттуда же, но они теперь почти растворились.
– Так это правда? Они в самом деле истаивают, когда в них перестают верить?
– О да… К слову о несправедливости жизни.
– Все равно не понимаю, из-за чего на меня взъелся ваш Лиходей.
– А это он так старается остаться в памяти, – поясняет Уильям. – Доведет человека до белого каления, так уж тот его не забудет.
Я качаю головой. Чувствую, что дело не только в этом, но не знаю, как объяснить.
– Понятно, я могу и ошибаться, – признает Уильям.
– Я не спорю, – говорю я, – просто, по-моему, тут было что-то личное.
– Я бы не слишком беспокоился на вашем месте. Поверьте, он то и дело творит всякие пакости. Сколько раз уж я грозился его выставить, но… – он пожимает плечами, – наверно, мне его жалко.
– Кажется, у вас хватает свободного времени, – замечаю я, чтобы сменить тему.
– Ну, по большей части мои посетители – ничейный народ, а нынче утром заглянула компания Родичей и вроде как распугала всех. Вы ведь слышали, как на них действует присутствие чистокровок?
Я киваю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165