– Думаете, и это правда?
– А какая разница? Ничейные этому верят, вот и разбежались. Хотя да, скорее всего, правда.
– Я думала, знают ли об этом Родственники?
– Трудно сказать, – тянет Уильям. – Вообще-то сомневаюсь. Они больше между собой общаются, а ничейные стараются держаться от них подальше – так кто бы им рассказал?
«Ты бы мог рассказать», – думаю я. Но сегодня мне не хочется больше никого раздражать. Спрошу лучше Джо, когда в следующий раз с ним увижусь.
– А оборотни здесь не бывают? – спрашиваю я.
– Вы хотите сказать, кроме Родственников?
– Ну да…
Не могу поверить, чтобы возненавидевшая меня волчица была из Народа.
– Вообще-то нет, – говорит Уильям. – Сновидцы вроде вас обычно какой облик приняли, пересекая границу, такого и держатся. И с ничейными то же самое – если только тот, кто их выдумал, не дал им способности менять шкуру. Но если они не превращаются у меня на глазах, так откуда мне знать?
– Так что люди-волки к вам не заглядывают?
Он улыбается:
– Псовые частенько бывают – чистой крови то есть.
– А кроме них?
– Вы кого-то ищете?
«Того, кто меня ненавидит», – думаю я, но качаю головой:
– Нет, просто любопытствую.
Он опирается локтями на стойку, наклоняется поближе ко мне.
– Может, и не мое это дело, – шепчет он, – но в последнее время на сей счет лучше не любопытствовать попусту. Объявилась тут банда сновидцев, которые пересекают границу в волчьих шкурах, так они охотятся на единорогов и пьют кровь.
Я чувствую, как округлились у меня глаза и кровь прихлынула к щекам.
– Да-да, – продолжает Уильям. – Сами понимаете, все всполошились. Я слышал, кое-кто из Родственников взялся их выследить, и, если вас примут за одну из их компании, неприятностей не оберешься.
– Я… я не из их компании, – говорю я. – Но, по-моему, я их видела. Они сегодня вечером напали на нас с подружкой.
– А вы проснулись и удрали у них из-под носа?
Я киваю.
– Местные так не могут. Им некуда проснуться, и стая до них добирается. Никто не знает, сколько времени это тянется, но уже довольно давно. Особенно бесятся псовые, потому что, видите ли, эти сновидцы рядятся в их шкуры.
У меня начинает сосать под ложечкой. Что, если Софи права? Если стаю водит моя сестра?
– Мне… наверное, пора, – говорю я. – Сколько я вам должна?
– За счет заведения, – отвечает Уильям и ловит мой взгляд. – Ну и светитесь же вы изнутри.
Я вздыхаю:
– Надо полагать. По крайней мере, я от всех только об этом и слышу.
Он еще минуту удерживает мой взгляд, а потом резко распрямляется.
– Поглядывайте, кто у вас за спиной, – советует он. – Такое сияние, оно вроде маяка.
– Жаль, что оно ни на что не годно, кроме как объявлять: «Привет, вот она я, световая реклама!»
– Польза-то от него есть, – заверяет меня Уильям, – только такими вещами сразу пользоваться не научишься.
«Разница невелика», – думаю я и встаю с табурета.
– Спасибо за кофе и беседу.
– Берегите себя.
Я слабо улыбаюсь:
– И за совет.
– Слушайте, я только хотел…
Я накрываю ладонью его руку, лежащую на стойке.
– И не думала иронизировать, – говорю я ему, – очень благодарна, правда.
Пожимаю ему руку и выхожу из зала. Останавливаюсь во дворе и оглядываюсь по сторонам. Меня не покидает ощущение, что за мной следят. Может, это какой-нибудь Эдар, истаявший до невидимости. Быстро пробегаю по булыжной мостовой к той арке, в какую вошла.
От открывшегося передо мной вида захватывает дух, и я долго стою, озирая бесконечные просторы Большого леса. Если вспомнить, какой высоты там каждое отдельное дерево, огромный лес, раскинувшийся внизу, предстает и вовсе необозримым. Я гляжу на него еще минуту, а потом позволяю себе проснуться.

3
Софи хорошо знала, что не она создала страну снов. По всей видимости, тот, другой мир существовал вечно, а то и дольше и был известен под самыми разными названиями с тех пор, как появились те, кто умел давать имена.
А вот Мабон, город, раскинувшийся в его снах, был ее собственным.
Хотя теперь уже, может быть, нет. Теперь он не принадлежал ей целиком. Зато начинался он с нее.
Это не было похоже на создание картины. Она не натягивала холст, не накладывала грунтовку и крупные первые мазки, не прорабатывала детали. Да и замысла никакого не было.
Была маленькая девочка, которая после школы просиживала одна в квартире, где жила с отцом с тех давних пор, как мать бросила их. Софи ее почти не помнила. Тогда они были бедны, и денег на краски и книги не хватало, вот она, дожидаясь отца с работы, и развлекалась тем, что рисовала карандашом на старых пакетах и читала книги, стопку которых раз в неделю приносила из библиотеки. Она прибирала дом, готовила обед и делала домашнее задание, но все равно времени на чтение и рисунки оставалось вдоволь. Даже слишком много. Ко вторнику она обычно успевала прочитать пять книг, взятых в субботу утром в библиотеке. И тогда начинала грезить наяву.
Первым появился мистер Честный Малый с его удивительной лавкой, в которой имелись все не написанные еще книги, а в дальних комнатах была устроена художественная галерея, где хранились несозданные шедевры великих художников.
Там, в кожаном кресле, она прочла «Стоика» Эмили Бронте, «Перегрина» Авраама Дэвидсона, пятую песнь байроновского «Чайльд Гарольда» и «Элидор» Алана Гарнера.
Она в одиночестве созерцала полотна, которые написали бы Ватто и Дали, если бы прожили немного дольше. Живопись Уотерхауза и Кольера, гравюры Сарджента, пастели Дега – не виданные никем в Мире Как Он Есть. А она видела их, и не только их, в той маленькой галерее за книжной лавкой.
Лавка с ее богатствами привиделась ей с такой отчетливостью, что время, проведенное в грезах, ничем не отличалось для нее от жизни наяву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165