Я так и думал, что она в глубине диких земель. Карты только подтвердили это.
– Ты же знаешь карты, – вздыхает Касси. – Они требуют, чтобы ты помог сам себе не меньше, чем они тебе помогают. – Она тасует колоду, замешав в нее и три мои карты. – Можно попробовать еще раз.
– Нет, – возражаю я. – Я получил самый ясный ответ, на какой мог надеяться. Похоже, меня ждет трудное путешествие. Текучие земли тянутся чуть ли не до бесконечности.
Касси стягивает колоду резинкой и кладет на стол. Я любуюсь ее ловкими, проворными пальцами.
– Может занять порядочно времени, – предупреждаю я. – Ты точно не хочешь пойти со мной?
Она мотает головой:
– Я помогаю Лауре в хосписе. У них все еще не хватает рук.
– Я думал, к вам поступили новые волонтеры.
– Верно, но они слишком слабы, чтобы всерьез работать, а остальные, похоже, боятся заразиться, работая с раковыми больными.
– Идиоты.
– Мм. Тебе собрать еды?
Я смотрю, как она сидит с другой стороны столика. Не знаю, на сколько мне придется уйти, но даже минута покажется слишком долгой.
– Пожалуй, я останусь до завтра, – говорю я.
Улыбка медленно проступает у нее на губах и заливает все лицо. Она не говорит ни слова. Просто берет меня за руку и ведет в спальню.
Наутро я готовлю жареный хлеб с бобами и наливаю две большие кружки кофе к тому времени, когда Касси выползает из спальни. Она протирает сонные глаза и одобрительно смотрит на кофе.
– Вот за что я тебя терплю, – бормочет она.
– А я думал, за то, что я непревзойденный танцор.
– Ты и вправду хорошо танцуешь.
– Йа-ха-хей! – напеваю я и, пританцовывая, ставлю перед ней тарелку с завтраком.
Вместо ночной рубашки на ней просторная длинная футболка, такая яркая, что у меня слезятся глаза. Я моргаю, и под веками у меня вместо звезд узор из стеклянных бусинок. Касси с удовольствием потягивает кофе и смотрит на меня поверх края чашки.
– Джилли с тобой не говорила о своих картинах? – спрашивает она.
– Почти нет. Я знаю, ее сводит с ума, что пока ей даже карандаша в руке не удержать.
– Кто-то вломился к ней в студию и уничтожил все фантастические картины.
Мое беспокойство за Джилли возрастает на пару делений. Чего-то в этом роде только и не хватало, чтобы навсегда увести ее страну снов.
– Как она это пережила? – спрашиваю я.
– Пока ей никто не сказал.
– Вот и хорошо.
– Может, хорошо, а может, не очень, – возражает Касси. – По-моему, ей лучше бы узнать. Будет больно, но все равно всегда гораздо лучше знать правду. И может быть, она тверже решит выздороветь.
– Или уйдет еще глубже в манидо-аки.
– Она сильнее, чем ты думаешь.
Я медленно киваю:
– Надеюсь, ты права.
– Но с ее студией еще одна странность, – продолжает Касси. – Я вчера взяла у Софи ключ и зашла туда вечерком. Понимаешь, хотела проверить, не удастся ли мне заметить какой-нибудь след вандала.
Касси не просто хорошая гадалка. Когда она говорит о следах, она имеет в виду след духа, который для большинства людей невидим. Никто из моей родни не чувствует людей и места так, как их чувствует Касси.
– И что ты нашла? – спрашиваю я.
Касси медлит с ответом. Я знаю: мысленно она возвращается в студию, подыскивает точные слова, объясняющие, что она там ощутила.
– Ты ведь знаешь, как светится Джилли, – говорит она наконец.
– Иногда ярче звезды, – говорю я, – хотя я так и не понял, откуда этот свет. Должно быть, сияние большой души. Большой и сильной.
Касси кивает:
– В том, кто разгромил ее студию, не меньше силы, но вместо света в ней – я почти уверена, что это была женщина, – так вот, вместо света в ней горит тьма. Но самое странное, что след, оставленный ею, мог бы принадлежать Джилли.
– Только не светлой, а темной…
– Если я понятно выражаюсь.
– Так что ты хочешь сказать? – спрашиваю я, хотя уже понял, к чему она клонит.
Касси отвечает не сразу, вертит перед собой на столе кружку.
– Похоже, будто Джилли сама погубила свои картины, – наконец говорит она.
– Только вот она тогда была в больнице, верно? Я имею в виду, по времени это…
– Нет, Лу говорит, когда это случилось, она еще была в коме. – Касси отрывает взгляд от стола и смотрит на меня. – Не мог ее дух вернуться из страны снов и сделать это? Понимаешь, так, что она сама не знает?..
– Когда речь идет о манидо-аки, – говорю я, – возможно все. Ее неспроста называли Изменчивой страной. Только это нелепо. С какой стати ей такое делать?
– Не знаю, – отзывается Касси. – Но только чем скорее ты найдешь эту свою бабушку, тем лучше.
Мне не нравится оставлять все это за спиной, не разобравшись. Потому что, если послушать Касси, это чересчур походит на темного двойника: отброшенный кусочек личности, который, случается, обретает свободу. Слишком много преданий рассказывают в нашем народе о темных двойниках и о бедах, которые они могут натворить. Их словно наполняет черный ветер, и они способны на все. А чаще всего они обращаются против человека, который их когда-то отбросил.
Но я понимаю, что Касси права. Сейчас мне некогда об этом думать. Лучшее, что я могу сделать, – найти Нокомис и попросить ее помочь.
Мы заканчиваем завтрак. Я забираю остатки поджаренных хлебцев, полный кисет табаку и пару пачек папиросной бумаги из шкафа. Еще один долгий теплый поцелуй с Касси, и я ухожу.
После перехода я сразу размеренной рысцой направляюсь в текучие земли. Я не слишком ловко меняю шкуру и, может быть, в зверином облике мог бы двигаться быстрее, но и в своем человеческом теле меня хватит на много миль. Такой рысцой я, если надо, могу бежать не один день. Правда, голову предпочитаю собачью. У нее лучше нюх, да и зрение со слухом тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165