»
Сейчас. Здесь. Пока можно. Исправить то, чего не сделала раньше.
И я твердо знаю, что надо делать.
– Ты уверена в своем выборе?
Я моргаю, заслышав новый голос, исходящий будто из некой тайны, из воцарившейся вокруг тишины, когда все живое затаило дыхание. Я медленно кладу кольцо синих цветов и темных листьев, поднимаю взгляд от тела сестры.
Миг назад в расселине было тесно. Сломанная Девочка и Тоби. Трупы Рози Миллер и моей сестры. Трое псовых и собака, которую привел Джо. А теперь мое спящее «я» стоит на коленях рядом с мертвой сестрой. Остальные исчезли.
Но я не одна.
Женщина, заговорившая со мной, находится там, где секундой раньше стоял Джо. Она напоминает мне Нокомис, Белую Бизониху, однажды показавшуюся мне в Большом лесу. Я уверена, что это она, хотя никогда не видела ее с человеческим лицом. Очень уж велико сходство, а никого другого, подобного ей, я в жизни не встречала. У незнакомки лицо круглое, как полная луна, а вокруг плывет кудрявое облако густых темных волос. На бронзовом лице древние как сам мир глаза: далекий и таинственный взгляд, полный тепла, исходящего из бездонной глубины.
Между тем мы уже не в расселине. Кругом стоят башни-деревья Большого леса или очень похожие на них. Только кажутся еще старше, еще необъятнее – если такое возможно. Окутанные тайной стволы мерцают внутренним светом.
Я возвращаюсь взглядом к женщине. В ее глазах – тот же свет. Она улыбается, и холодок страха, ползший у меня по спине, мгновенно исчезает. Но теперь я уже не так уверена, что вижу Нокомис. Я уже ни в чем не уверена.
– Кто… кто ты? – вырывается у меня.
Ее спокойная улыбка становится чуть шире.
– У меня нет имени, дитя, хотя мне давали множество имен. Если хочешь, думай обо мне как о духе, вызванном Вороном, чтобы дать жизнь первому лесу – вечной чаще, с которой начался мир.
– Значит… ты все-таки Нокомис!
Она качает головой:
– Вернее назвать нас сестрами. Она – земля. Я – лес. Есть и другие, подобные нам… в первом океане, в первой реке, в первом холме.
– Почему же у нее есть имя, а у тебя нет?
– И у нее нет имени. Ее только называют Нокомис.
– Вы не любите имен?
Она пожимает плечами:
– Мы не замечаем имен, и они не приковывают нас к одному состоянию бытия. Мы, видишь ли, постоянно меняемся – не что-то одно, но многое в одном. Бывало, меня называли Тайной и Судьбой. Бывало, Белой Оленихой. – Она опускает взгляд к лежащему между нами телу моей сестры. – А иногда называли Выбором.
Теперь я вспоминаю ее первый вопрос. Слова, перенесшие меня из расселины, где я стояла среди других, сюда, в место древнее и глубже всех, какие я повидала в стране снов.
Ты уверена в своем выборе?
Встав на колени рядом с сестрой, я поднимаю принесенный Тоби венок и прижимаю его к груди. Женщина садится с другой стороны от тела, двигаясь легко, как опускающееся на землю облако, неподвластное земному притяжению.
– Ты интересуешься, считаю ли я, что поступаю правильно? – спрашиваю я.
– Если хочешь.
Ответ звучит непонятно, но я не спрашиваю, как его понимать, а просто качаю головой. Я ощущаю в себе странную раздвоенность и осознаю, что она возникла с той минуты, когда в расселине появились псовые. Боль за сестру – как волна цунами, застывшая надо мной, готовая обрушиться. Но пока что она вне меня, и я, ощущая ее, могу в то же время разговаривать с незнакомкой, вместо того чтобы скорчиться под ударом горя и утонуть в нем.
– Не знаю, правильно или нет, – говорю я. – Там… где мы были сейчас… они мне сказали, что она делала страшные вещи. Но все равно я должна так поступить. Потому что однажды я уже бросила ее. Если ей можно помочь, как я могу снова от нее отвернуться? Каждый заслуживает, чтоб ему дали вторую попытку, разве не так?
Я пытаюсь прочесть ответ в ее глазах, но тайна, которая кроется в них, становится еще глубже.
– Может, и так, – отвечает она, – но каждый ли сумеет ею воспользоваться? Ты думаешь, твоя сестра сумеет?
Я гляжу на неподвижное лицо Рэйлин, на ее веки, испачканные кровью.
– Я… не знаю, – говорю я.
– И еще, – продолжает она, – ты должна решить, заслуживает ли второй попытки также твой брат?
– Нет! – вырывается у меня. – То, что он сделал с нами, – чистое зло.
– Но ведь и он не родился плохим? Ты сама сказала: плохим не рождается никто.
Я закрываю глаза. Она меня запутала.
– Мне кажется, ты стараешься меня отговорить, – говорю я.
Она качает головой:
– Я хочу только, чтобы ты осознала, почему делаешь такой выбор. – Помедлив, она добавляет: – Ты прощаешь сестре все, что она сделала?
Я мотаю головой:
– Это не мне прощать – это между ней и теми, кому она причинила зло. Я могу простить только то, что она сделала со мной, и надеяться, что и она меня простит.
– А если не простит?
– Не важно. Я все равно ее прощаю.
– А что, если я скажу тебе, что она станет насмехаться над тем, что ты сделала этот выбор?
– Дело не в том, что подумает она или кто-то еще, – отвечаю я, – дело в том, что я должна сделать.
Я снова смотрю на Рэйлин, провожу пальцем по ее щеке. Кожа уже остывает.
– Зачем мы здесь? – спрашиваю я. – Зачем ты перенесла нас сюда?
Женщина сидит по другую сторону от тела сестры. В ее глазах сияет свет.
– Ты – свет, который я видела на вершине дерева Большого леса, – говорю я, не дав ей времени ответить на первый вопрос.
– Я – из того света, – отзывается она. – Назвать себя этим светом может только сама Благодать.
– Ты позволила мне сорвать ветки. Зачем? Почему мне? Почему Тоби не сумел добраться до них без моей помощи?
– Ты тоже из этого света, – говорит она. – Мой свет и в тебе.
То самое, о чем всегда толковал Джо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165