Чтобы сделать из него настоящего танцора меча, занятия с ним нужно было начинать с элементарного, с самых основ.
Ну, если можно так сказать. СТОЛЬКО времени я конечно не мог на него потратить. Я танцор меча, а не шодо; лишних лет на учеников у меня не было. Аиды, да и лишних дней не было. Дел наверняка заявит, что мы отправляемся в Искандар как только почувствует, что тренировки с Аббу ей больше не нужны.
А значит из практических занятий с Набиром я должен был вытянуть все, что мог. И из этого, в свою очередь, легко было сделать вывод, что тренироваться я должен был с большими нагрузками чем те, к которым я привык когда был здоров.
Когда в конце концов я решил, что на сегодня хватит, пот с нас обоих тек ручьями. Харкихал – пограничный городок, от него несколько дней пути до пустыни, весна только начиналась, а даже на Юге в начале весны прохладно, но мы взмокли так, что я задыхался от запаха пота. Мне снова нужно было мыться.
Он стоял в центре круга, удовлетворенно кивая и пошатываясь от усталости. Мокрые волосы прилипли к черепу, а у шеи с завитков стекали капли.
– Хорошо, – выдохнул он, – хорошо.
Ну может ему и было хорошо. А у меня все болело.
– Теперь я вспоминаю некоторые замечания шодо, он бросал их вскользь, а я пропускал мимо ушей. Он говорил, что есть большая разница между царапиной на ребрах и разрезом в боку.
Ему легче, подумал я. А я три месяца назад получил и то, и другое. И от одного и того же меча.
Я только кивнул. Я стоял, положив руки на бедра, сжимая в одном кулаке деревянный меч, и пытался выровнять дыхание.
– Что ж, Песчаный Тигр, это новый… истойя?
Дребезжащий мужской голос, это явно не Дел. Я резко повернулся и тут же пожалел об этом. Рядом с кругом стоял Аббу Бенсир. Около него лежала моя одежда и Северная яватма в покрытых рунами ножнах из дерева кадда и кожи.
Значит в промежутке между вчера и сегодня он успел выучить Северное слово. Он-то конечно ожидал, что я пойду в контратаку, и я очень постарался сдержаться.
– Новый меч, новая перевязь, – спокойно закончил я.
– Бедный старина Разящий… – Аббу покачал головой. – Сильный, должно быть, был удар. В конце концов, не часто чуле удается завоевать свободу, и уж совсем чудо, что такой чула получает меч, благословенный шодо… И увидеть этот меч разбитым… – Аббу снова покачал головой.
Краем глаза я заметил, как Набир напрягся, услышав слово чула. Я выразительно приподнял одно плечо.
– Новый меч лучше.
– Правда? – Аббу Бенсир посмотрел на рукоять, поднимавшуюся над устьем ножен. – Сразу видно, что Северный. А я-то думал, что человек, рожденный в пустыне, такой как ты, никогда не прикоснется к чужому мечу.
– Все мы меняемся, – равнодушно заметил я. – Мы становимся старше, немного мудрее… мы учимся не судить о людях и предметах по месту рождения, языку, полу…
– Правда? – ухмыльнулся Аббу. – Должен признать, что ты прав. Да, Песчаный Тигр, женщина гораздо лучше, чем я ожидал, но все же я многому могу обучить ее.
– Подожди пока она разогреется, – я показал ему зубы. – А еще лучше, подожди пока она запоет.
Аббу этого не услышал, он рассматривал мои ребра. Перед тренировкой, как и Набир, я снял хитон и бурнус и остался в одной набедренной повязке, которая не скрывала ни один из шрамов, заработанных за девятнадцать лет занятий танцами и ни один из рубцов, полученных за шестнадцать лет рабства. И ни один из следов когтей песчаного тигра, который своей смертью выкупил мою свободу.
Но все это Аббу видел и раньше – в круге танцор меча носит только набедренную повязку. История моей жизни не была секретом и скрыть я ничего не мог даже если бы захотел, потому что каждый шрам говорил за себя.
Все их он видел и раньше. Аббу рассматривал то, что появилось совсем недавно: уродливый, багровый рубец, оставленный Бореал.
Он быстро взглянул мне в лицо.
– Вижу, – задумчиво заметил он.
– Позволь мне догадаться, – сухо сказал я. – Ты собираешься пригласить меня в круг.
Аббу покачал головой.
– Нет. Когда мы встретимся, ты будешь тем человеком, которого я видел восемнадцать месяцев назад. Я не хочу пользоваться твоей слабостью после… этого, – он нахмурился и черные брови сошлись у переносицы. – Не многие пережили бы такое.
– Очень великодушно с твоей стороны, – сообщил я.
Пришла очередь Аббу показать зубы.
– Да уж, – и он снова нахмурился и посмотрел на зажившую рану. – Ты был на Севере, – сказал он. – Все говорили, что ты ушел на Севере.
– Да, на Севере, – я пожал плечами, – ну и что? Я не знаю ни одного танцора меча, который долго жил бы на одном месте.
Аббу неопределенно махнул рукой.
– Конечно… Но я слышал рассказы о Северной магии… и Северных мечах… – он внимательно и хмуро посмотрел на меня. – Сталь РЕЖЕТ, – тихо добавил он, – она не сжигает. От нее не появляются волдыри. Она не сжигает кожу.
Она не сожгла, она заморозила. И в этом мне повезло. Баньши-укус Бореал вырвал из меня кусок такой величины, что в получившуюся дыру легко вошел бы кулак, но ледяная сталь заморозила кровь и внутренние ткани, спасая меня от невосполнимой потери крови. Яватма не задела жизненно важных органов, хвала валхайлу. Проткни меня Дел обычным Южным клинком, даже не задев жизненных центров, я бы до смерти истек кровью в круге.
– Ну и что? – снова спросил я. – Рана заживет.
– Ты не понимаешь? – упорствовал Аббу. – Если меч мог сделать это в круге…
– Нет, – прямо сказал я, не оставив места сомнению. – Пусть круг останется таким, каким мы его знаем.
– Танцор меча с клинком, способным на такое, получил бы хорошую плату золотом, драгоценностями, шелками… – Аббу пожал плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131