– Да он сам мог бы назначать цену.
– А может и получить собственный домейн? – я ухмыльнулся. – Поверь, Аббу, оно того не стоит.
Он снова посмотрел на мои вещи: на рукоять чужого меча, на чужие руны, обхватывающие ножны от широкого устья до отделанного медью наконечника.
– Яватма, – выдохнул он, старательно выговаривая каждый слог. – Она произнесла это слово. Только один раз, но сказала так, что не забудешь. – Аббу отвернулся от меча и заставил себя посмотреть мне в глаза. – Как один танцор меча другого, как ученик, обучавшийся у того же шодо, я прошу разрешения познакомиться с твоим мечом.
Это было высокопарное формальное обращение; ритуал, выполняемый каждым танцором меча, который хотел коснуться чужого оружия. Может мы и были убийцами, чаще всего против этого нечего было возразить, но настоящий танцор никогда не забывал, что такое этикет. И кое-кто из нас его даже выполнял.
Набир, который из собственного понятия о вежливости остался в круге, чтобы не мешать двум опытным танцорам вести разговор, теперь подошел поближе. Он уже встречался с обнаженным клинком Дел. Думаю, у него было прав не меньше, чем у Аббу расспросить меня о Северном оружии.
– А вы с Дел тренировались со сталью? Своими собственными клинками?
Аббу удивленно посмотрел на меня.
– Конечно.
– Значит ты видел ее яватму.
– Видел, но не трогал, – он криво улыбнулся. – Что-то в ней… не позволило мне это.
Я покосился на Набира. Мальчик не сводил глаз с рукояти, сверкавшей в солнечных лучах. Сам клинок был спрятан в покрытые рунами ножны.
Вздохнув, я вышел из круга, уронил деревянный меч для тренировки на кучку шелка, подобрал перевязь, знаком подозвал Набира и Северная сталь выскользнула под лучи Южного солнца. Я бросил перевязь и ножны, а потом показал клинок во всю длину, уложив его на левую руку, а правой держа рукоять.
Солнечный свет стекал по рунам как вода. Чистое сияние слепило.
Только в одном месте оно меркло.
– А что с ним случилось? – спросил Набир. – Почему кончик обуглился?
Обуглился. Хотел бы я, чтобы он обуглился… Но выражение Набир подобрал точное: клинок выглядел так, будто около пяти дюймов его побывали в пожаре.
Ну, можно сказать, что и побывали. Только огнем был Чоса Деи.
– Такой же как у нее, – уверенно заключил Аббу и, подумав, кивнул. – Значит это правда. В Северных мечах действительно скрыта магия.
– Не во всех. В мече Дел – да, уж можешь мне поверить. А этот… с ним еще не все ясно, в этом тоже можешь поверить мне на слово.
– Можно? – Аббу протянул руку.
Я ухмыльнулся.
– Ему бы это не понравилось.
– Ему это кому? – уточнил Аббу. – Кому бы не понравилось?
– Ему. Мечу.
Аббу уставился на меня.
– Ты хочешь сказать, что этот меч что-то чувствует?
– В некотором роде, – я отодвинул рукоять, заметив, что рука Аббу уже готова ухватиться за нее. – Ну-у… Я не давал тебе разрешения, – я быстро наклонился, подобрал перевязь, убрал в ножны меч, а перевязь повесил на сгиб левой руки. – Поверь мне на слово, Аббу… лучше тебе этого не знать.
Его лицо побагровело, зрачки расширились так, что бледно-карие глаза стали черными.
– Ты оскорбляешь меня этим идиотским…
– Я не собирался наносить тебе оскорбление, – перебил я его. – Поверь, Аббу, тебе действительно лучше не знать.
– Я и так уже знаю слишком много, – рявкнул он. – Я знаю, что ты ездил на Север и отморозил себе мозги, и там же из тебя вытащили кишки, – Аббу одарил меня презрительным взглядом и еще раз посмотрел на шрам от меча Дел. – И у меня есть дела поважнее, чем стоять здесь и слушать, как ты несешь бред.
– Так не слушай, – спокойно предложил я, чем не исправил его настроения.
Аббу пробормотал что-то себе под нос на языке Пустыни, который я понимал – и говорил на нем – не хуже, чем он, потом развернулся на пятках и умаршировал прочь. Черный хитон заструился за его спиной.
Я вздохнул.
– Ну ладно, все остались живы. Наша взаимная любовь не уменьшилась.
Набир со странным выражением лица смотрел как я наклонился, чтобы подобрать деревянный клинок, ботинки, хитон и пояс. Дождавшись, пока я закончу рассортировывать вещи, он спросил:
– Это правда?
– Что правда?
– Это, – он кивнул на мой меч. – Он живой?
Я не засмеялся только потому что понял, какую обиду нанес бы этим Набиру. Я изо всех сил старался не улыбнуться.
– Внутри этого меча волшебник, – серьезно сказал я.
Набир долго молчал, а потом кивнул.
– Я так и думал.
Я уже открыл рот, но не нашел, что сказать. Я пытался не расхохотаться – слишком уж серьезно и по-деловому отнесся Набир к моему заявлению.
В конце концов я выдавил безобидную улыбку, при этом торопливо отворачиваясь от круга. От Набира.
– Верь не всему, что слышишь.
– Дело не в словах, – сказал он. – Я это видел.
Я просто окаменел. А потом медленно обернулся.
– Видел?
Набир кивнул.
– Ты очень хотел убедить Аббу, что врешь. Ты знал, что он тебе не поверит, так и получилось. Он ушел, решив, что ты дурак или у тебя песчаная болезнь, а что еще думать о человеке, который говорит, что его меч живой, – Набир пожал плечами. – Я тоже слышал твои слова, но я заметил, что ты при этом делал, – он улыбнулся. – Или вернее что ты не делал.
Теперь он МЕНЯ заинтриговал.
– И что же я не делал?
– Ты так и не позволил ему коснуться меча, – тихо сказал Набир.
Я равнодушно пожал плечами.
– Мне просто не нравится, когда другие трогают мой меч.
– А можно мне?
– Нет. По той же причине.
Темные глаза Набира смотрели твердо.
– Ученик – шодо, я с уважением прошу…
– Нет, – повторил я, понимая, что он меня поймал. – Мы не настоящие ученик и шодо, поэтому формальное обращение не действует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131