У наших дверей! И этот молодой человек имеет к нему отношение! Он единственный, кто может что-нибудь сказать об этом! И, как самые исправные налогоплательщики нашего прихода, мы утверждаем, что имеем право потребовать немедленной информации!
— Безусловно! — согласился Трэйс насмешливо.— Но рот этого парня будет оставаться на замке до тех пор, пока коронер не откроет его. А сейчас его рот поручен мне, и я сохраню его опечатанным!
— Все, что я хочу узнать от этого молодого человека,— это сможет ли он опознать убийцу? — продолжал Фьюстер.
— Именно так,— пробормотал Чиссик.
— Он сможет,— спокойно ответил Трэйс. Он допил кофе, отодвинул чашку и встал—Но парень не собирается ничего говорить вам,— добавил он.— Вам придется подождать до разбирательства. И это все, джентльмены! Всему свой срок! Мы воздерживаемся от разговоров до тех пор, пока закон не заставит нас заговорить. Тогда вы все узнаете.
Визитеры переглянулись, затем с сожалением посмотрели сначала на Трэйса, потом на меня.
— Итак, вы не собираетесь ничего говорить? — спросил Чиссик.— Не забывайте, что я и мистер Фьюстер — два наиболее влиятельных человека в приходе, капитан.
Фьюстер убрал двойной подбородок с рук, руки с трости и медленно поднялся.
— По-моему, капитан,— сказал он резко,— этот молодой человек поступит правильно, если будет содействовать полиции при поимке убийцы! Железная дорога под контролем, за ней наблюдают. Убийство — очень серьезная штука, и для служителей закона не очень-то приятно знать, что убийца на свободе! Да еще с ножом!
Трэйс взял шляпу и направился к двери.
— Я вполне согласен с вами, джентльмены,— сказал он,— но вы на ложном пути! Попробуйте поговорить с Приисом. Он представитель закона. Пойдите и сообщите ему ваши соображения. Простите, но я должен идти!
Оба джентльмена поняли вежливый намек, или явное предложение уйти. Когда они были уже за воротами, я посмотрел на Трэйса.
— Что они хотели?
— Ничего не могу сказать, парень,— ответил он.— Кроме того, что они хотели вывернуть тебя наизнанку, чтобы понять, много ли ты знаешь. Но зачем? Как раз этого я не знаю. Непростые они ребята, оба ужасно хитрые. Таким ничего нельзя говорить.
Но пошли лучше со мной. Сходим к моему другу — ему ты сможешь рассказать все. Он прикован к инвалидной коляске, и возможность поговорить для него — подарок судьбы. Более того, он человек мудрый и может дать хороший совет.
Мы прошли через сад и по улице поднялись к подножию холма, с которого я бежал утром. У ворот, где я впервые встретил его, Трэйс повернул.
— Это ферма мистера Хентиджа, Том,— сказал он, когда мы пересекли сад,— он очень хороший старик, ему за восемьдесят! У него парализованы ноги, и он пользуется коляской, проводя время зимой у камина, а летом — сидя на солнышке. Но удивительно: несмотря на такое состояние, он умен, как прежде. Это с его дочерью я разговаривал сегодня утром. Истинно марвелловская женщина! * Какие манеры!
Я сразу заметил, что Трэйс на ферме Хентиджа чувствует себя как дома. Без всяких церемоний, не постучав, он ввел меня в дом и через большой зал провел в жилую комнату, которая была наполовину гостиной, наполовину кухней. Женщина, которую я видел утром, лущила садовый горох на столе у широкого окна; возле нее с газетой в руках в большой инвалидной коляске сидел старик, который в свое время — я сразу отметил это — был очень крупный человек. Он читал газету без очков и, когда Трэйс ввел меня в комнату, обратил к нам подвижное лицо с блестящими черными глазами. Женщина тоже посмотрела на меня, и я увидел, что глаза у нее, как и у отца, блестящие и большие. Она была даже красивей, чем мне показалось при тусклом утреннем свете. Когда мы вошли, она прервала свою работу, подошла к коляске и что-то зашептала ее владельцу. Старик, все еще глядя на меня, пробормотал:
— Именно так, именно так, моя девочка! Я понимаю. Это тот молодой человек, Трэйс? Садитесь, молодой человек.
Трэйс пододвинул пару стульев поближе к мистеру Хентиджу и предложил мне сесть.
— Это тот парень, мистер Хентидж,— ответил капитан.— Он рассказал мне о себе. Я ручаюсь за него, я знаю его старого хозяина в Хоршеме. Теперь, Том,— продолжил он,— ты можешь рассказать мистеру Хентиджу все без опаски: он не из болтливых. А мистер Хентидж, возможно, прольет немного света на эти события: он знает старую мельницу и ее окрестности лучше кого-либо другого. Поведай-ка все сначала, дружок.
Я рассказал им все, как уже рассказывал Трэйсу и сержанту полиции. Хозяева дома оказались хорошими слушателями. Старик ни разу не отвел глаз от моего лица. Дочь, стоя за его стулом, внимательно выслушала меня от начала до конца. У нее было необыкновенно выразительное лицо, и она то краснела, то бледнела
в зависимости от хода моего повествования. Наверное, эту добрую женщину ужасало, что мальчик восемнадцати лет видел такую страшную сцену и запомнил такие подробности. А когда я перешел к описанию убийства, у нее перехватило дыхание.
Старик слушал меня, не шевелясь, обращая внимание на все подробности и время от времени кивая головой. Когда я закончил, он тут же спросил меня:
— Ты так и не видел лица человека — того, что скрылся?
— Нет, сэр, туман был очень густым,— ответил я.
— И он удрал — но куда? В какую сторону от мельницы?
— На восток, сэр, в ту сторону, где восходит солнце. Он кивнул, будто этого ответа и ждал.
— Ага,— пробормотал он, как бы про себя,— он поступил так, будто знал эти края. С той стороны глухие леса. Но...
Он глубоко задумался. Молчанье длилось так долго, что женшина, взглянув на Трэйса, тронула отца за плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63