Я ухватил ее за волосы и рывком поставил на колени.— Где девушка, которая была здесь раньше? Где, я спрашиваю?— Что здесь происходит? — раздался голос владельца таверны. Оказывается, он уже давно был здесь, просто помогал разливать пагу за стойкой. Музыканты прекратили играть, танцовщица растерянно остановилась.— Где девушка, которая находилась под этой абой? — спросил я. — Где?— Чья это была рабыня? — строго спросил хозяин. — Еще раз спрашиваю, чья была рабыня?— Ее привел Кунгуни, — сказала одна из темнокожих невольниц. — Вас в это время не было.— Я запретил пускать в таверну этого типа! — взорвался хозяин.— Вас не было, а мы побоялись не пускать свободного человека, — испуганно пролепетала рабыня.— А ты где был? — накинулся хозяин на повара.— На кухне, естественно. Я и не знал, что Кунгуни кого-то сюда привел.От злости я не находил себе места.— Кто видел, как она ушла? С кем ее видели последний раз? — раздраженно спросил я. Мужчины переглянулись.— Как ты оказалась под абой? — спросил я девушку.— Какой-то мужчина подошел ко мне сзади и приказал лечь на пол. Я его не видела, ибо он запретил мне поворачиваться.— Лжешь! — крикнул я.— Сжалься надо мной, господин! — пролепетала невольница. — Я всего лишь рабыня.Помощник повара, стоящий ко мне ближе остальных, не отрываясь смотрел на меня. Взгляд его показался мне странным. Потом он испуганно отшатнулся, что было еще непонятнее. Я ничем ему не угрожал.— Серебряный тарск тому, кто поможет разыскать девчонку, — произнес я.Темнокожие рабыни переглянулись.— Это же обыкновенная рабочая рабыня, — с удивлением произнесла чернокожая танцовщица.— Серебряный тарск, — отчетливо повторил я, — тому, кто поможет ее найти!Она не могла далеко уйти. Надо ловить ее на улицах.— Посмотрите на его глаза, — пробормотал помощник повара, делая еще один шаг назад.Неожиданно танцовщица прижала ладони к лицу и завизжала:— Это чума! Посмотрите на него! Это чума! Помощник повара бросился к выходу.— Чума! Чума! — в ужасе кричали люди, сбивая друг друга с ног. В дверях образовалась свалка. Вскоре я остался один среди перевернутых столов и разбитой посуды. На полу чернели лужицы паги. В таверне наступила тишина. Только с улицы доносились крики:— Вызвать стражу! Убить его!Я подошел к зеркалу и медленно провел языком по губам. Губы были сухие. Белки глаз пожелтели. Я закатал рукав туники и увидел на предплечье черные волдыри. Некоторые уже прорвались, из них сочилась липкая жидкость. 9. Я РЕШАЮ СМЕНИТЬ ЖИЛЬЕ — Господин! — заплакала Саси.— Не бойся! — сказал я. — Я не болен. Но нам надо срочно отсюда уходить.— Твое лицо! — воскликнула она. — На нем шрамы!— Пройдет, — проворчал я и снял с нее наручники. — Я боюсь, что меня могли выследить. Нам надо перебираться в другое место.Я выбрался из таверны через заднюю дверь. Оказавшись на улице, тут же забрался на крышу низенького строения, откуда перебрался на более высокую крышу. Так, по крышам, я и ушел от злополучной таверны. Потом я спрыгнул на землю, закутался в абу Кунгуни и быстро зашагал в сторону дома. Со всех сторон доносились удары в рельс и крики «Чума! Чума!».— Ты не болен, господин? — спросила рабыня.— Думаю, нет, — ответил я.Я знал, что не был в чумных районах. Базийская чума, насколько мне известно, выжгла сама себя несколько лет назад. В течение многих месяцев не было отмечено ни единого случая заболевания. Самое же главное, я не чувствовал себя больным. После выпитой паги я немного опьянел и разогрелся, но жара не было, это точно. Сердцебиение, пульс, потоотделение — все в норме, я даже не задыхался. Не было ни тошноты, ни головокружения, ни нарушений зрения. Единственными тревожными симптомами был зуд в глазах и на коже. Мне хотелось разодрать себя ногтями.— Ты кузнец или кожевник? — спросила вдруг рабыня.— Сейчас не время выяснять детали, — отрезал я, затягивая шнуровку на морской сумке.— Разве плохо, что девушка хочет знать касту своего хозяина? — спросила она.— Нам пора, — строго сказал я.— А может, ты купец? — хитро прищурилась рабыня.— А может, я тебя выпорю? — вопросом на вопрос ответил я.— Не надо, господин.— Тогда пошевеливайся!— Сейчас у тебя все равно нет времени меня пороть, правда?— К сожалению, нет.— Может, ты из касты земледельцев?— Я обязательно выпорю тебя позже, — пообещал я.— В этом нет необходимости, — отвечала рабыня. — Я буду молчать.— Удивительная прозорливость, — заметил я. — Хватит болтать — и послушай, что произошло. Они решили, будто у меня чума. Если нас поймают, тебя истребят первую.— Давай поторопимся! — нервно произнесла рабыня. Мы вышли из дома.— У тебя сильные руки, — сказала она. — Это от работы с глиной?— Нет, — процедил я.— А я думала, от глины.— Прикуси язык, — рявкнул я.— Хорошо, господин. 10.Я РАССПРАШИВАЮ КИПОФУ, УБАРА НИЩИХ ИЗ ШЕНДИ Слепой поднял на меня невидящие белые глаза. Потом вытянул в мою сторону черную, похожую на лапу птицы руку. Я положил на его ладонь долю тарска.— Ты Кипофу? — спросил я.Нищий молчал. Я положил еще одну монетку, и нищий спрятал их в карман. Он сидел, скрестив ноги, на плоском прямоугольном камне высотой около фута у западного края площади Утикуфу, или площади Славы. Камень был его этемом, местом для сидения. Передо мной был убар нищих Шенди.— Я — Кипофу, — произнес он.— Говорят, что, несмотря на свою слепоту, ты видишь все, что происходит в Шенди, — сказал я.Он улыбнулся и потер нос большим пальцем.— Я бы хотел получить кое-какую информацию.— Я всего лишь старый слепой человек, — произнес он и развел руками.— Ты знаешь все, что происходит в Шенди, — повторил я.— Информация может дорого стоить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129