Зато сам Мсалити недооценил гениальность своего убара.Мсалити, сказавший мне, что охранника убрали, в действительности подкупил его, и тот затаился в комнате, ожидая сигнала лампы. Я припомнил, как утром Мсалити сокрушался, что Била Хурума — единственный, кто преграждает ему путь к кольцу; если бы не убар, ему, Мсалити, ничего не стоило бы арестовать Шабу и добыть бесценную вещь. План Мсалити был прост. Джамбия убьет Билу Хуруму и сбежит, раздвинув травяную стену, а в покоях убара найдут меня. Может быть, именно Джамбия меня и обнаружит. Траву вокруг проема в стене они сомнут таким образом, чтобы казалось, будто это я проник в покои убара, а не Джамбия бежал из них. Шаба, оставшись без покровителя, будет целиком и полностью зависеть от милости Мсалити — ведь тот, как верховный визирь, немедленно возьмет бразды правления в свои руки, хотя бы на первое время. Легенда про «посланника Телетуса», которую сочинил сам Мсалити, больше меня не защитит; дипломатической неприкосновенности тотчас придет конец. А дальше со мной поступят по усмотрению Мсалити. Ведь кроме него и Шабы только я один знал тайну кольца. Я и так уже доставил Мсалити немало хлопот, а в будущем мог доставить гораздо больше. Так что в его планах нашлось местечко и для меня. Но блестящий замысел Мсалити потерпел крах.— Убейте его, — сказал он, указывая на меня. Двое аскари шагнули вперед и приставили к моей груди острия коротких копий.— Нет, — произнес Била Хурума. Копья опустились.— Ты говоришь на языке ушинди? — спросил меня Била Хурума.— Совсем немного, — ответил я.Айари, с которым мы были скованы одной цепью на канале, обучал меня, не жалея сил. Мы оба знали горианский, поэтому я быстро набирал словарный запас. С грамматикой дело обстояло хуже. Я очень плохо объяснялся на континентальном диалекте, но, спасибо Айари, худо-бедно понимал, что говорят вокруг.— Кто тебя нанял? — спросил Била Хурума.— Меня никто не нанимал, — ответил я. — Я не знал, что это твои покои.Бережно, почти нежно, Била Хурума поднимал змей с пола за ниточки и опускал их, одну за другой, в плетеную корзину.— Ты из касты убийц? — спросил Била Хурума.— Нет, — ответил я.Он поднял за ниточку последнего оста.— Подведите его поближе.— Меня подтащили к краю ямы. Била Хурума медленно вытянул руку. Прямо перед собой я увидел маленького оста, красного в черную полоску. Его крошечный раздвоенный язычок быстро сновал туда-сюда между зубками.— Нравится тебе мой зверек? — спросил убар.— Нет, — сказал я. — Не нравится. Змейка извивалась на натянутой нити.— Кто тебя нанял?— Никто, — повторил я — Я не знал, что это твои покои.— Скорее всего, ты просто не знаешь, кто именно тебя нанял. Они бы не стали делать этого открыто.— Он белый, — сказал человек, стоявший рядом. — Такого убийцу могли нанять только в Шенди. Они дружны с северными слинами.— Возможно, — кивнул Била Хурума. Змейка поднялась на уровень моих глаз.— Ты знал Джамбию, моего охранника? — спросил Била Хурума.— Нет.— Почему ты хотел убить меня?— Я не хотел убивать тебя.— Тогда зачем ты проник сюда?— Я искал одну очень ценную вещь.— А-а, — протянул Била Хурума и что-то быстро сказал одному из аскари. Затем осторожно опустил последнего оста в корзину и закрыл крышку. Я перевел дыхание.Внезапно на мою шею опустилось тяжелое золотое ожерелье.— Ты был гостем в моем доме, — произнес Била Хурума. — Если тебе приглянулось что-то ценное, ты должен был попросить об этом. Я дал бы тебе эту вещь.— Благодарю тебя, убар, — сказал я.— Но если бы я решил, что тебе не следовало просить об этом, — продолжил он, — я приказал бы убить тебя.— Понимаю.— Я дарю тебе эту вещь, — сказал убар. — Она твоя. Если ты убийца, возьми ее вместо платы, которую тебе посулили. Если же ты, как я подозреваю, обычный воришка, возьми ее на память, в знак моего восхищения твоей дерзостью. Только храбрец осмелится проникнуть в покои убара.— Но я даже не знал, что это твои покои, — в третий раз возразил я.— Прими это в память о нашей встрече, — снова сказал он.— Благодарю тебя, убар.— Будешь носить ожерелье на канале, — добавил Била Хурума. — Уведите его.Аскари развернули меня и толкнули к выходу. У самой двери я обернулся и поднял голову, чтобы еще раз взглянуть в лицо убару.Наши взгляды встретились.И тут я впервые внимательно посмотрел в глаза Билы Хурумы.Он сидел на высоком помосте, одинокий и недосягаемый; в свете факелов блестело ожерелье из зубов пантеры.На миг я ощутил, что значит быть убаром. Именно в тот момент я заглянул в его сердце и увидел бездну одиночества и безграничность власти. Убар должен таить в себе темные силы. Каждый миг он готов сделать то, что необходимо сделать; именно это и отличает его от простых смертных.Пословица гласит: «Кто восседает на престоле, тот самый одинокий человек на свете».Один против всего мира. Чужой всем — и все чужие ему.Трон — удел одиночек.Многие хотят испытать это на себе, но мало кто выдерживает непосильное бремя.Лучше уж нам по-прежнему думать, что наши убары — такие же люди, как мы, может быть, немножко умней, сильней или удачливей. Только так мы можем примириться с их властью и даже почувствовать себя выше их. Не стоит, однако, пристально смотреть им в глаза, ибо там — пропасть, отделяющая их от остального мира.Не стоит заглядывать в сердце убара.Аскари снова развернули меня к выходу. Я мельком увидел лицо Мсалити.Меня вывели из покоев Билы Хурумы. На моей груди красовался подарок убара — тяжелое золотое ожерелье. Не оборачиваясь, я точно наяву увидел картину — Била Хурума, поджав под себя ноги, сидит на высоком помосте, под которым покачивается корзинка с остами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129