Она зажмурилась, из-под ресниц закапали слезы. Она до сих пор не могла поверить, что это случилось.— Нет, — шептала девушка, — этого не может быть.Со вторым ударом Мсалити не торопился. Он хорошо знал кнут. Он выждал несколько ин, чтобы до нее дошла боль от первого удара.Зато когда он хлестнул второй раз, девушка завизжала от боли и ужаса, пальцы ее разжались, и она ткнулась лицом в стену. Теперь по ее телу текли две волны боли, накатываясь и усиливая друг друга. Второй удар попал в резонанс первому и оказался в сотни раз больнее.— Не надо! — закричала она. — Хватит! Я сделаю все, что вы потребуете!Тогда Мсалити приступил к порке.— Не надо, господин! — вопила она, извиваясь на кольце.Сама по себе порка не была жестокой. Другое дело, Мсалити исполнил ее мастерски. Девчонка действительно прочувствовала кнут.— Пощади меня, господин! — плакала она.После десяти или двенадцати ударов Мсалити опустил кнут и что-то сказал аскари. Те отвязали девушку, и она повалилась на пол.— К ногам! — приказал Мсалити. Эвелина подползла к его ногам.Мсалити с презрением посмотрел на лежащую на животе женщину и произнес:— Какое же ты ничтожество!Я вспомнил, что именно эти слова произнесла темноволосая девушка по отношению к белокурой рабыне. Дикарка по-прежнему стояла на коленях с завязанными глазами. Она, безусловно, поняла, что рядом с ней воспитывают подругу по несчастью.— Да, господин, — прошептала Эвелина.— Смотрите, — сказал Мсалити и подмигнул мне и Шабе. — Налу! — резко скомандовал он, и девушка задергалась, торопясь побыстрее встать на колени в позу рабыни для удовольствий. — Ничтожная, ненавистная рабыня, — бросил Мсалити.— Да, господин, — рыдая произнесла темноволосая.Я вспомнил, что эти слова она тоже говорила, обращаясь к белокурой дикарке.Эвелина тихо плакала, стоя на коленях перед Мсалити. Он повернулся к аскари и протянул одному из них ключ от ее ошейника.— Несколько дней назад тебя продали Пембе. Сегодня тебя доставят в его таверну.— Хорошо, господин, — едва слышно произнесла девушка.— А ты ему, похоже, понравилась. Он всерьез считает, что из тебя может получиться рабыня. Не знаю, не знаю. Но на твоем месте я постарался бы его не разочаровывать. Пембе очень нетерпеливый человек. Он уже отрубил много рук и ног у непослушных и бестолковых рабынь.— Да, господин, — прошептала девушка, побледнев от ужаса.Аскари рывком подняли ее на ноги и поволокли к выходу.— Господин! — взмолилась она. — Могу ли я к тебе обратиться?— Говори, — снисходительно кивнул Мсалити.— Скажи, есть ли у меня имя?— Нет. Его даст тебе Пембе. Если захочет.— Господин?— Что еще?— Скажи, сколько ты за меня получил?— Просыпается тщеславие рабыни? — усмехнулся он. — Что ж, может быть, из тебя и выйдет толк. Она жалобно смотрела на него.— Я получил за тебя четыре медных тарска, — произнес Мсалити.— Так мало? — вырвалось у девушки.— С моей точки зрения, это гораздо больше, чем ты стоишь. — Он махнул аскари, и они рывком вывели девушку из комнаты. В прихожей один из них подобрал кусочек желтого невольничьего шелка, в котором девушка прислуживала в таверне, и привязал его к ее ошейнику. В дверях она на мгновение задержалась, пытаясь поймать мой взгляд, но один из аскари толкнул ее в спину, и она вылетела на улицу.Я поднялся из-за стола.— Увидимся завтра вечером, как и договаривались, — сказал я.— Принеси фальшивое кольцо и бумаги, — напомнил Шаба.— А ты не забудь принести настоящее, — сказал я.— Кольцо будет при мне, — пообещал Шаба. В последнем я нисколько не сомневался.Мсалити тоже готовился к уходу. Он на моих глазах превращался в нищего по имени Кунгуни — уже успел засунуть под одежду тряпичный горб и теперь прилаживал перед зеркалом на щеку шрам.— Что вы будете делать с этой рабыней? — спросил я, показывая на стоящую на коленях блондинку.— Теперь она нам не нужна, — ответил он.— Сколько ты отдал за нее Учафу? — спросил я.— Пять серебряных тарсков, — вздохнул Мсалити.— Я дам тебе шесть.— Она очень горячая, — прищелкнул языком Мсалити.— Ты уже подвергал ее испытанию изнасилованием?— Нет, только прикосновением рук господина.— Это надежный тест, — сказал я.— Я согласен взять за нее шесть серебряных тарсков, если ты, конечно, не шутишь, — произнес Мсалити.Я дал ему шесть серебряных тарсков, и девушка стала моей. Вообще-то они могли отдать ее мне и даром. Видно, Мсалити очень хотелось вернуть свои деньги. Я его понимаю. Это слишком суровый и деловой человек, чтобы разбрасываться такими суммами. Мое предложение его явно обрадовало. Он понимал, что так дорого он ее все равно не продаст.В очередной раз превратившись в нищего, Мсалити снял с девушки кандалы, ошейник и веревку, которой она была привязана к кольцу в стене. Потом толкнул ее в мою сторону.Глаза девушки были по-прежнему завязаны, и она растерянно вытянула перед собой руки.— Теперь я твой хозяин, — сказал я.— Хорошо, господин, — ответила девушка и попыталась снять повязку.— Не надо! — строго сказал я.— Хорошо, господин. — Она опустила голову, но я видел, что губы ее дрожали.— Повязку можешь оставить себе, — улыбнулся Мсалити. — Сними ее, когда уйдете подальше отсюда.— Запомни, — сказал я, обращаясь к рабыне, — ты не имеешь права прикасаться к повязке без моего разрешения.— Да, господин, — ответила она уже спокойнее.— До завтра, — кивнул мне Мсалити.— До завтра, — ответил я. Он ушел.— Вот мы и остались одни, — сказал я Шабе. Девушка в счет не шла. Она была обыкновенной рабыней.— Да, — сказал Шаба, поднимаясь из-за стола. Я оценил дистанцию.— Кто ты на самом деле? — спросил он.— Полагаю, — сказал я, — кольцо и сейчас при тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129