Но еще до того, как я остановился напротив нее и приготовился выслушать ее указания, она протянула мне мой кошелек с уже перерезанными ремешками.— Отлично, — произнес я, чертыхаясь в глубине души.Я связал обрывки ремешков и снова подвесил кошель на пояс.— И ты уверена, что сможешь проделать все это еще раз? — спросил я.— Возможно. Не знаю. Ведь теперь вы начеку. Она на мгновение приблизилась ко мне. Я взглянул на кошелек. Ремешки, стягивающие его горловинку, оставались нетронутыми.— Да, не удалось, — посочувствовал я ей.— Ну почему же, — усмехнулась Тина и протянула мне на ладони все содержимое моего кошелька.Я рассмеялся. Она перерезала донышко кошелька, и все монеты высыпались ей на ладонь. А пока я принимал у нее свои деньги, девушка второй рукой подала мне и уже срезанный кошелек.— Да, вот почему рабыням и не позволяют брать в руки оружие, — покачал я головой.Тина вернула Римму бритвенный нож. Мы искренне аплодировали ее способностям.— Садись, — сказал я ей. — Ты действительно мастер своего дела.— Спасибо, хозяин, — радостно ответила она и послушно опустилась на песок.Да, эта девчонка оправдала мои ожидания.— Турнок, дай ей вина, — распорядился я.Матросы одобрительно загудели.— Хорошо, капитан, — ответил Турнок, с опаской приближаясь к девушке. — А ну-ка, руки за голову! — скомандовал он, стоя рядом с ней с кувшином в руках. — И повернись ко мне спиной!Девушка, хотя и с удивлением, повиновалась. Турнок быстро завязал ей руки тонким кожаным шнурком и, накинув пару петель на шею девушке, завязал конец ремешка у нее на запястьях.— Ну вот, — прогудел Турнок, — теперь я буду чувствовать себя спокойно. И руки твои будут все время на виду.Обезопасив себя таким образом, он запрокинул голову рабыни и, подняв кувшин, стал лить вино прямо в ее раскрытые губы.Я обернулся к молодому матросу, тому самому, с красивым браслетом на руке:— Отведи ее к частоколу и посади там где-нибудь на цепь.— Да, капитан, — ответил он.— И позаботься, чтобы ей там ночью было не слишком одиноко, — посоветовал я.— Как это? — не понял парень.— Мне кажется, ты произвел на нее впечатление, — пояснил я. — Постарайся, чтобы за ночь она в тебе не разочаровалась.— Постараюсь, — расплылся матрос в улыбке. — Спасибо, капитан!Тина бросила на меня благодарный взгляд и, обернувшись к парню, потянулась к его губам. Матрос подарил ей короткий поцелуй, и они исчезли в густой темноте у внутренней стены частокола.Римм поднялся на ноги и широко зевнул. Он положил руку Каре на плечо и тоже увел ее от костра.Матросы у костра продолжали прикладываться к кувшину с вином и вполголоса разговаривать.Шира настолько осмелела, что позволила себе положить руку мне на плечо. Я постарался придать строгость своему взгляду и выразить им все, что хотел ей сказать. Она покорно уронила голову и отстранилась.Мы долго беседовали с Турноком, стараясь предусмотреть все возможные варианты развития событий после моего ухода в лес и решить проблемы, связанные с обустройством жизни в лагере на время моего отсутствия.Дрова в костре догорали, и часовые на постах успели смениться, а мы все не могли закончить разговор, боясь упустить что-нибудь важное.Стояла глубокая ночь. Звезды ярко сверкали на черном горианском небе. Три взошедшие луны сейчас были особенно прекрасны. Матросы давно спали, расстелив на песке покрывала и укутавшись в плащи и накидки.Воды реки с тихим мерным журчанием неторопливо катились мимо нашего погрузившегося в сон маленького лагеря, чтобы в двух сотнях пасангов отсюда влиться в бескрайнюю блистательную Тассу.Лес продолжал жить своей ночной жизнью, и до наших ушей доносились крики птиц и рев слина, от которого кровь стыла в жилах. В такие мгновения было особенно приятно бросить взгляд на возвышающийся рядом черной громадой корпус «Терсефоры», под защитой которого я чувствовал себя в безопасности.Вдруг от тени, отбрасываемой бортом корабля, отделилась небольшая тень, двинувшаяся по направлению ко мне. Вскоре на ней уже можно было различить короткую тунику рабыни, а еще через мгновение отблеск костра упал на металлический ошейник.— Привет, Шира, — бросил я подошедшей девушке.— В лесу вы заставили меня нести на себе мешок с товарами для обмена, — начала она. — После этого вы надели на меня наручники и отправили одну в самую чащу, где охотятся слины и пантеры. Женщины Вьерны нанесли мне множество оскорблений, меня высекли.— Ты — рабыня, — пожал я плечами.— Я вас ненавижу! — воскликнула Шира.Я взглянул ей в лицо.— Вы заставляете меня учиться готовить пищу, шить одежду и даже гладить! — продолжала она.— Ты — рабыня, — повторил я.— А сегодня вечером я вообще принуждена была прислуживать вам за ужином! — Она кипела от негодования. — Вы заставили меня служить вам как какую-нибудь рабыню из пага-таверны!— Чей на тебе ошейник? — спросил я. Девушка молча отвернулась.— Разве он не означает, что ты — моя рабыня?Она сжала кулачки. Стояла такая тишина, что слышно было, как шумит вода в реке.— Зачем вы купили меня? — не выдержала Шира.— Чтобы ты помогла мне в осуществлении определенных планов, послужила, так сказать, орудием в достижении намеченной мной цели.— И моя роль уже сыграна?— Да.— Значит, теперь вы снова можете продать меня? — прошептала она.— Или убить, — добавил я.— Да, или убить, если это доставит вам удовольствие.— Правильно. Но я торговец и не люблю нести убытки. А за тебя я заплатил три монеты золотом и пять серебряных тарсков.— Я не вещь! Не какое-нибудь животное! — закричала она.— Вот именно, вещь. Ты — моя собственность. Как могло быть моей собственностью какое-нибудь животное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121