— Есть ли необходимость завтра утром привязывать тебя к дереву и публично пороть?Она быстро подняла на меня взгляд. В глазах у нее стояли слезы.— Ну почему в вас нет доброты и сострадания, как в мужчинах Земли?— Потому что я — горианин.— Значит, вы не пожалеете меня?— Нет, — отрезал я.Девушка снова обреченно уронила голову.— А теперь я хочу задать тебе вопрос, — сказал я. — Но советую хорошенько подумать, прежде чем ты ответишь.Она подняла на меня глаза.— Кто ты, Илена? — спросил я.В ее взгляде отразилась безграничная тоска.— Я обычная горианская рабыня, — едва слышно произнесла она.Я опустился рядом с ней на колени, обнял ее за плечи и прижал спиной к траве.— С рабынями нужно обращаться грубо и жестоко, — напомнил я. — А ты рабыня?Она глухо застонала.Я рассмеялся.Оперевшись на локоть, она взглянула мне в лицо.— И я ничего не получу? — спросила она. — Совсем ничего?— Ничего, — подтвердил я.Хотя кое-что она все же получила. Наверное, с пол-ана она с рыданиями, стонами и воплями боролась больше сама с собой, нежели сопротивлялась мне, а в следующие пол-ана она с той же страстью старалась удержать меня подольше.— Я твоя рабыня! — бормотала она, захлебываясь слезами. — Самая обычная рабыня!Еще аном позже она, успокоившись, лежала у меня на плече, не сводя с меня умоляющего взора.— А теперь, когда ты полностью подчинил меня себе, сделал своей рабыней, как ты со мной поступишь?Я не ответил.— Ты вернешь меня на Землю? — допытывалась она.— Нет, — ответил я.— Ты отпустишь меня на волю?— Нет.— Но теперь, когда я стала настоящей рабыней, — разрыдалась она, — как вы собираетесь со мной поступить, хозяин?— Я уже говорил тебе об этом. Выставлю тебя на продажу в Порт-Каре, — ответил я и оставил ее рыдать в одиночестве.Проснулся я незадолго до рассвета. Было еще темно, но небо начинало сереть. Я весь продрог. На землю выпала утренняя роса. Откуда-то доносились первые пересвисты рогатых гиммов.Я приподнялся на локте. В паре ярдов от моих ног лежала Илена. Она не спала и смотрела на меня широко открытыми глазами. Мне был хорошо знаком этот взгляд сгорающей от желания рабыни. Я перевернулся на спину. Края неба начинали светлеть, и на их фоне уже четче вырисовывались силуэты деревьев. Лежать на сырой земле становилось все холоднее. Я снова приподнялся на локте и посмотрел на Илену. Взгляд ее был полон безысходной тоски и желания. Шелковая накидка, влажная от росы, прилипла к телу. Волосы потяжелели от пропитавшей их сырости. Девушка потихоньку подползла и положила голову мне на грудь. Я ощутил трепет ее тела. Долго она не выдержала. Не прошло и ена, как она приподнялась и призывно заглянула мне в глаза.— Хозяин, — прошептала она.Я не ответил. Она подавила готовый вырваться вздох, вытянулась рядом со мной, осторожно обняв руками за шею, и робко коснулась моей щеки губами.— Пожалуйста, хозяин, — едва слышно произнесла она, — прошу вас.— У меня нет на тебя времени, — ответил я.— Но я уже готова! — торопливо пробормотала она. — Готова!Я привлек ее к себе. Она тут же сбросила с себя шелковую накидку, чтобы нас ничто не разделяло. Я был изумлен. Накануне вечером мне потребовался целый ан для словесных увещеваний да еще ан для воздействия иным, не менее эффективным способом, чтобы подчинить ее, а сегодня утром, до восхода солнца, она уже встречает меня преданным взглядом, сгорая от желания. Да, прогресс этой девочки налицо. Еще вчера это была столь же надменная, сколь и бесчувственная, неразбуженная женщина Земли, которую следовало долго и мучительно приучать к ошейнику, а сегодня она уже превратилась в хорошенькую гори-анскую рабыню, жадно добивающуюся малейшего знака внимания со стороны своего хозяина. На Земле, должно быть, сотни поклонников искали бы ее руки. Здесь, на Горе, она безраздельно принадлежала только одному мужчине наравне со множеством других нужных и не очень нужных вещей, стала одной из его рабынь.Я дважды использовал ее.— Пожалуйста, не продавайте меня! — снова взмолилась она.— Ты мне не нужна, — отрезал я. — Ты будешь продана.Я внимательно посмотрел на нее, прикидывая, сколько она может мне принести. Еще вчера я считал ее четырехмонетной девчонкой, но сегодня ее стоимость в моих глазах значительно возросла. Теперь при умелом аукционисте за нее уже можно выручить не четыре золотых, обычную цену для рабыни ее уровня, а, пожалуй, и все десять монет. Да, прогресс очевиден.— Пожалуйста, не продавайте меня в Порт-Каре, — шептала мне в ухо Илена. — Продайте кого-нибудь другого.Мне надоело переливать из пустого в порожнее, я отвернулся от нее.Рассвет уже занимался над землей.Рыжеволосая первой в лагере поднялась на ноги и потянулась, широко выгибая спину. Она, хотя и была обычной пага-рабыней, носила с моего позволения шкуры лесных пантер. Однако, чтобы она не забывалась, я оторвал кусок полы от шкуры, прикрывавшей рабское клеймо у нее на бедре. Пусть помнит, кто она такая. Илена, я знаю, ее побаивается. Это сильная, гибкая девушка. Не зря именно она взяла на себя верховодство даже среди моих помощниц.Высоко поднимая ноги над мокрой от росы травой, рыжеволосая неторопливо подошла к тяжелому, влажному брезенту и стала убирать прижимающие его к земле камни. Она отлично знала свое дело. Солнце вставало. Пора было будить пленниц и кормить их, чтобы по первой моей команде они могли бы разобрать поклажу и тронуться в путь.— Не продавайте Илену в Порт-Каре, хозяин. Продайте какую-нибудь другую рабыню, — продолжала гнуть свое Илена.— Видишь ее? — спросил я, кивнув в сторону рыжеволосой.— Да, — ответила Илена. — Отличный экземпляр для помоста на невольничьем рынке Порт-Кара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121