– Ну как же ты не понимаешь, Гримо? – веселился я. – Теперь ты – сын племени. Туземцы научат тебя людоедству. Ты научишь меня. И голод нам не грозит – на этих островах продуктов хватит всегда, учитывая занятия местных жителей.
Физиономия у Гримо вытянулась. С помощью энергичной пантомимы он выразил свое мнение обо мне. Но я не обиделся.
Перспективы меня радовали. Испанцев прогнали, и мы получили возможность вернуться к мирному труду. Гримо давно скучал по своим черепахам, я – по своим бумагам и векселям. Работа писцом не слишком утомляет, но оказалось, что она связана с некоторым риском.
– Удивительно, – заметил мушкетер. – Мне всегда казалось, что быть писцом почти так же безопасно, как сельским кюре.
– Это во Франции, сударь. Совсем другое дело – в Новом Свете. Люди там грубые, неподходящая компания для людей вроде нас с Гримо – мы ведь служили у таких благородных господ, как вы, сударь, и господин Атос, и надеялись вернуться на эту службу снова. Ах, как мы мечтали снова очутиться в Париже, сударь! Даже самая последняя парижская помойка казалась нам милой и родной, когда мы грелись на солнышке, лежа на берегу океана.
– Однако мне показалось, что все эти пальмы, ананасы, солнце и море пришлись тебе по душе, Планше.
– Добавьте к этому москитов, сколопендр, а также кайманов, сударь. Идя по лесу, вы должны быть готовы к тому, что за шиворот вам свалится чудовищный паук размером с яйцо. Вы можете наступить на змею, обнаружить за воротом тысяченожку или заболеть желтой лихорадкой.
– Ну, хорошо, Планше. Но ведь все эти насекомые и пресмыкающиеся опасны в равной мере как для какого-нибудь пирата, так и для мирного писца. Во всяком случае, шансы равны, не так ли?
– Так-то оно так, сударь. Однако позволю вам почтительнейше заметить, что каждое ремесло имеет свои тонкости. Так и мне – для того, чтобы получать работу почаще и иметь от этого дохода побольше, пришлось внести в мое ремесло писца… э-э, некоторые усовершенствования…
– Какие же усовершенствования можно внести в это дело?
– А вот какие, сударь. Чернила или, упаси Боже, тушь стоят в тех местах очень дорого. К тому же их просто частенько нет под рукой. Поэтому мне пришлось заняться ботаникой.
– Ботаникой?! Я не ослышался, Планше?
– Нет, сударь. Все правильно.
– Но какое отношение ботаника имеет к переписыванию или составлению документов?!
– Терпение, сударь, сейчас вы сами увидите. Из наших с Гримо странствий я вынес одно полезное наблюдение. Оказывается, все в природе взаимосвязано. Да вы и сами помните, сударь. Человеколюбие, точный прицел и рассеянность принесли мне чин сержанта Пьемонтского полка. Не будь я человеколюбив, я бы не стал так переживать из-за какого-то кардинальского адъютанта. Не возьми я точный прицел, я промахнулся бы и испанцы все-таки доскакали бы раньше королевских мушкетеров, сделали бы свое черное дело, а уж потом испустили бы дух под ударами ваших клинков. И не будь я, наконец, так рассеян, я, наверное, узнал бы в этом адъютанте господина Рошфора и поостерегся бы стрелять, не узнав наперед вашего мнения.
– Ты поступил правильно, Планше. В бою нет места личным счетам.
– Я рад, что вы так считаете, сударь.
– Но ты обещал мне объяснить связь…
– Между ботаникой и ремеслом писца, сударь?
– Ну да!
– О, нет ничего проще! В тех краях растут большие деревья, называемые генипас, которые по внешнему виду больше всего напоминают обычную черешню. Именно это обстоятельство и привлекло мое пристальное внимание. Однако черешня оказалась какой-то совсем не такой, очень противной на вкус, сударь, а рот мой почернел, как будто я неделю жевал уголь.
Оказалось, что, если из этих плодов выжать сок, он вполне может заменить чернила. Он черен, как сажа. Вот этим-то соком, сударь, я и воспользовался, экономя на чернилах и, следовательно, увеличивая свои доходы.
– Это ловко, – заметил д’Артаньян, улыбнувшись.
– Благодарю вас, сударь, – скромно отвечал Планше. – Ваше одобрение – лучшая похвала для меня. Однако именно этот самый генипасовый сок и подверг мою жизнь некоторой опасности…
– Как это могло произойти, Планше?
– Ах, сударь! Эти неотесанные мужланы не оценили моей изобретательности по достоинству. Скажу вам больше, сударь: они набросились на нас и, наверное, убили бы, если б мы не унесли ноги со всей возможной быстротой.
– Неужели эти люди собирались совершить убийство только из-за того, что бумаги были написаны не чернилами?! Разве это не одно и то же, Планше?!
– Я тоже так думал, сударь! Лишь бы документ был составлен грамотно и по всей форме. Я ведь старался изо всех сил – все писал, как полагается… Правда, у настоящих чернил все же нашлось одно незначительное преимущество перед этим черным соком…
– Какое же?
– Чернила не выцветают через девять дней.
Д’Артаньян в изумлении воззрился на своего слугу.
– Ты хочешь сказать, что все написанное этим черным соком выцветало ровно через девять дней? Все исчезало?!
– Бесследно, сударь. Правда, иногда это случалось на десятый или даже одиннадцатый день.
Д’Артаньян разразился хохотом.
– Выходит, все торговые соглашения и долговые обязательства, написанные тобой, растаивали как дым, Планше?!
– Признаться, это так и происходило, сударь. Я полагал, что это обеспечит мне постоянную и многочисленную клиентуру. Однако люди в тех краях грубы и невоспитанны, сударь, о чем я уже упоминал вам. Они сочли нанесенный им материальный ущерб слишком значительным…
– Тебе повезло, что ты остался цел, Планше.
– Эти неприятности – все из-за тамошней испорченности нравов, сударь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145