Совсем нет порядочных негоциантов. Никто не верит друг другу на слово.
– Не огорчайся, Планше, – не без ехидства заметил гасконец. – Поношение и брань толпы – удел незаурядных натур.
– Ах, сударь! Вы просто проливаете бальзам на мои душевные раны, – растроганно воскликнул Планше.
– Но объясни мне, Бога ради, отчего преследовали и Гримо. Потому что он твой товарищ?
– И за это тоже, сударь.
– Значит, был и другой повод?
– Ну да, сударь. Сколько раз я говорил этому дуралею, чтобы он наводил справки о покупателях.
– Ты имеешь в виду тех, кому он сбывал своих черепах?
– Конечно, сударь. Точнее – черепашье мясо. Я говорю так потому, что к тому времени, когда все это случилось, он нашел двух подручных самбо, чтобы они разделывали черепах, которых он добывает. Дело в том, сударь, что на остров иногда заходили корабли, идущие на Кубу, Мартинику или Ямайку. Гримо снабжал экипажи черепашьим мясом. Его прекрасно можно заготавливать впрок. Точнее – засаливать.
– Как! – вздрогнул д’Артаньян, мысли которого мгновением раньше перенеслись на свои собственные проблемы и он прослушал последние слова Планше. – Заготавливать впрок?! Гримо?!
– Ах, что вы, сударь. Я имею в виду черепашье мясо.
– А-а, прости Планше. Я, кажется, несколько отвлекся.
– Я говорил о засолке черепашьего мяса. Однако вкусные зеленые морские черепахи на Тортуге не столь многочисленны, как, например, другая разновидность этих животных, называемая каван. Есть еще и крупные черепахи с кожистым панцирем – их очень легко поразить гарпуном, а весят они от трех до четырех тысяч фунтов.
– Ты наполнен познаниями, как бочонок бургундским, Планше. Путешествие в Новый Свет сделало тебя ученым человеком!
– Поневоле, сударь. Мне ведь надо было не только выжить, но и накопить денег на возвращение во Францию. Капитан корабля, идущего в Европу, вряд ли согласился бы взять на борт пассажира, который не заплатит за путешествие.
– Конечно, Планше. Я вижу, что тебе пришлось туго, коль скоро ты принялся писать исчезающими чернилами. Итак…
– Итак, сударь, я рассказываю вам все это, чтобы обрисовать картину: на Тортуге можно добыть несколько разновидностей черепах. Но не все из них съедобны. А по правде говоря, все они, за исключением зеленых черепах, попросту несъедобны. И вследствие этого – легко доступны.
– Ты намекаешь на то, что этот плут ловил и заведомо несъедобных черепах.
– Ну… он просто не очень-то силен в… как бы это сказать… черепаховедении. Только и всего. Матросы с проходящих кораблей тоже не слишком превзошли эту науку. Особенно трудно отличить одну черепаху от другой, когда мясо разделано и засолено. Кроме того, экипажу продавали парочку «свежих» зеленых черепах, чтобы они могли тут же сварить ароматный черепаховый суп. Все расставались довольные друг другом.
– А потом, в открытом море, – со смехом продолжал д’Артаньян, – матросы, вываливая несъедобную солонину за борт, призывали громы и молнии на голову Гримо…
– …вся вина которого только в том и состояла, что он не слишком хорошо разбирается в местных животных, – с невинным видом закончил Планше.
Затем Планше подумал с минуту.
– Ну, вот я и сбился, сударь, – сказал он спустя некоторое время. – Я ведь как раз толковал про этого дуралея Гримо. Я ошибся, запамятовал и представил этого олуха этаким ангелом… Он этого не заслуживает, сударь, поверьте мне. Этот лентяй Гримо не удосужился узнать, кому его подручные самбо поволокли на продажу очередную партию мало пригодной для еды черепашатины!
– Неужели ее подали к столу губернатора острова?! – смеясь, спросил мушкетер.
– Хуже, сударь! Много хуже! – вскричал Планше, взволнованный ожившими в памяти малоприятными картинами. – Они отнесли ее на английский капер, который уже получил свою порцию по пути в Кингстон. Теперь англичане возвращались с Ямайки, и нелегкая опять занесла их на Тортугу. Это само по себе было очень некстати, но им надо было пополнить запасы пресной воды, и с этим уж ничего не поделаешь. Я признаю их право на это.
Но англичане еще не успели забыть историю с «черепашьим мясом от Гримо» и пришли в совершенную ярость. Ох, это было ужасно! Один разъяренный англичанин – зрелище, леденящее кровь. Но разъяренный экипаж пиратского судна, каким по сути является английский капер, – хуже этого, наверное, ничего не придумаешь, сударь. Нас в последнюю минуту спасло только одно обстоятельство.
– Неужели на Тортугу снова напали испанцы?
– Как вы угадали, сударь?! – в совершенном восхищении вскричал Планше.
– Догадаться было нетрудно, – улыбаясь, отвечал мушкетер. – Ничто другое вам бы не помогло.
– Могло бы не помочь и это, сударь. Если бы не капитан Ван Вейде и господин Эвелин. Им надоело праздно проводить время на этом дрянном островке, и они решили отправиться на Эспаньолу к своим старым знакомым – тамошним морским разбойникам. Из числа этих разбойников был и тот голландец, что предупредил нас о движении испанцев на Тортугу.
Эспаньола – большой остров, сударь, не в пример Тортуте. Он достигает трехсот миль в окружности, и на нем живут не только испанцы. Там есть такие места, куда ни один испанец и носа не сунет.
И вот, воспользовавшись поднявшейся суматохой, шумом и пальбой, мы отплыли в ночное время. Тут как раз кстати пришлось каноэ, которое изготовили индейцы по заказу Гримо. Капитан и помощник уверенно ориентировались по звездам, и мы благополучно и без всяких происшествий достигли Эспаньолы и в скором времени присоединились к тем морским разбойникам, о которых я говорил раньше.
Глава пятьдесят четвертая
Рассказ Планше:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145