Эта мысль засела в его мозгу, заставила вновь и вновь возвращаться к ней.
– Послушайте, Рошфор, – проговорил кардинал, полуобернувшись к своему ближайшему спутнику, почтительно державшемуся несколько позади.
Тот немедленно пришпорил своего коня и поравнялся с кардиналом.
– Да, ваше высокопреосвященство, – отозвался он.
– Не кажется ли вам, что наши усилия будут вознаграждены и город сдастся немедленно, если его защитники поверят наконец, что помощь англичан не придет?
– Без сомнения, ваше высокопреосвященство.
– Не так ли? – с усмешкой протянул кардинал. Неожиданно он переменил тему: – Вы, наверное, еще не успели забыть шевалье д’Артаньяна?
– Того самого, которого вы, ваше высокопреосвященство, соизволили недавно наградить патентом лейтенанта мушкетеров?
– У вас хорошая память, Рошфор, – отвечал кардинал, все так же странно усмехаясь. – Вы удачно выразились – «соизволил наградить». Именно – соизволил. Он, конечно, храбрец – этот д’Артаньян. Но такой чин ко многому обязывает, не правда ли?
– Совершенно верно, ваше высокопреосвященство, – ответил Рошфор, теряясь в догадках, куда клонит его покровитель, всесильный министр, наводящий страх на всю Европу.
А кардинал тем временем вновь погрузился в свои мысли, пытаясь разобраться в том, что же происходит с ним.
При мысли об этом молодом гасконце Ришелье испытывал сложное чувство раздражения, почти злобы, но злобы, смешанной с восхищением. Его высокопреосвященство не мог отказать в незаурядности нашему герою – д’Артаньян обладал умом и храбростью. Но сами по себе эти качества, достойные всяческого уважения, встречались в окружавших кардинала людях не столь уж редко. Д’Артаньян же, помимо всего прочего, был открыт и благороден, кардинал видел, что юноша чист сердцем, и именно это привлекало его больше всего. Такое сочетание, достаточно редкое даже в те отдаленные дни, почти перевелось в людях в наше развращенное время.
И все же его высокопреосвященство не мог отделаться и от чувства острой досады, которую неизменно вызывало у него гордое и независимое поведение юноши. Этот гасконец из захудалого рода провинциальных дворян дерзнул бросить вызов ему – могущественному первому министру – человеку Франции. И вышел целым и невредимым из всех передряг.
Следует признать, что кардинал был сильно уязвлен делом с алмазными подвесками – ведь здесь была замешана женщина, которая отвергла его любовь. И если бы не зловещий характер миледи, заставлявший герцога Ришелье опасаться своей сообщницы до такой степени, что он испытал облегчение, узнав о ее казни, судьба д’Артаньяна могла бы быть другой.
Кардиналу все время казалось, что их отношения с гасконцем остались невыясненными до конца: ему хотелось подвергнуть д’Артаньяна какому-нибудь грозному испытанию, возможно, смертельно опасному. И если бы гасконцу вновь удалось уцелеть, у его высокопреосвященства был бы прекрасный повод произнести со вздохом облегчения: «Ну что же, это – судьба!» – и оставить в покое нашего героя. Его высокопреосвященство хотел испытать звезду д’Артаньяна еще раз.
– Поскольку ларошельцы не верят сообщениям о гибели их могущественного союзника, полагая в этом нашу военную хитрость, надо уверить их в обратном с помощью того, кому они поверят, – вновь заговорил кардинал, обращаясь к Рошфору.
– Кого же? – немедленно отозвался тот.
– Человека одной с ними веры, бретонского рыбака или гасконского гугенота, например. Пусть он попадет в шторм, благо погода все время хуже некуда. Пусть его судно прибьет к берегу в том месте, где они смогут подобрать его. Гугеноты скорее прислушаются к словам своего единоверца. Для убедительности в экипаж судна можно включить парочку фламандцев, кое-как владеющих английским.
– Великолепно, ваше высокопреосвященство. «Бретонский рыбак», конечно, будет доверенным лицом вашего высокопреосвященства.
– Ничуть не бывало, Рошфор, – возразил кардинал.
– Но в таком случае я ничего не понимаю.
– Стоит ли рисковать верными людьми? Напрягите свою память, Рошфор: нет ли у вас подходящей кандидатуры? – спросил кардинал Ришелье, глядя в глаза своему спутнику.
– Ну, кто же он? Надеюсь, это храбрый и достойный человек. Другой с этим делом не справится.
«Он хочет, чтобы я назвал имя сам», – подумал Рошфор. И произнес:
– Мне кажется, что лучшая кандидатура – это лейтенант мушкетеров его величества господин д’Артаньян.
– В самом деле? Но он гасконец и так же похож на бретонского рыбака, как я на его величество Людовика Тринадцатого.
– Неважно, ваше высокопреосвященство! – воскликнул Рошфор, еще раз мысленно поздравив себя с правильным выбором покровителя. – В конце концов Ла-Рошель пожалована этим господам Генрихом Четвертым, на которого они молятся до сих пор, а он, как известно, тоже был родом из Гаскони и убежденным гугенотом.
– Пока не принял мессы, – невозмутимо заметил кардинал.
– Он сделал это под влиянием святого Варфоломея , – в тон ему добавил Рошфор.
– Итак, – сказал кардинал, жестом подзывая к себе Ла Удиньера. – Немедленно разыщите мне лейтенанта королевских мушкетеров господина д’Артаньяна.
Ла Удиньер почтительно притронулся к шляпе и повернул свою караковую кобылу. Он пришпорил ее, и глухая дорога, петлявшая в дюнах, огласилась глухим перестуком копыт.
«В лучшем случае – затея удастся, и я получу Ла-Рошель, а в худшем – избавлюсь от прыткого гасконца: добрые гугеноты помогут мне в этом. В любом случае – я в выигрыше», – подумал кардинал, провожая взглядом капитана своей гвардии.
Глава вторая
Поручение кардинала
Ла Удиньер нашел д’Артаньяна в дозоре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145