Любовь и нежность, каких я никогда не испытывал раньше,
исходили от меня, накрывая ее. Я подумал: "Эта любовь сильнее смерти...
она вернет ей жизнь, которую я отобрал..."
Но я по-прежнему не слышал ее сердцебиения.
Вместе с любовью пульсировало отчаяние. А за ним гнев, более
холодный, чем яд теневых собак.
Ненависть к Дахут.
Ненависть к колдуну, называющему себя ее отцом.
Ненависть к обоим, неумолимая, безжалостная, непримиримая.
Ненависть росла. Она смешивалась с жизнью, взятой мной у Элен. Она
поднимала меня. На ее крыльях я полетел... прочь от Элен... назад в
теневой мир...
И проснулся... уже не тенью.

20. ОТЕЦ ПРОТИВ ДОЧЕРИ
Я лежал на широкой низкой кровати в комнате, завешанной шпалерами и
освещенной неярким розовым светом древней лампы. Комната Дахут, из которой
она послала меня тенью. Руки мои были скрещены на груди, и что-то их
связывало. Я поднес их к глазам и увидел колдовские кандалы - витой
бледно-золотой волос, волос Дахут. Я разорвал его. Ноги у меня были
связаны такими же кандалами, я разорвал и их. Слез с кровати. На мне была
белая хлопчатобумажная одежда, как та, которую я носил во время
жертвоприношения. Я с отвращением сорвал ее с себя. Над туалетным столиком
зеркало - в нем мое лицо с тремя полосками от бича Дахут, больше не алыми,
а бледными.
Сколько времени я находился в теневом мире? Достаточно, чтобы
вернулся Рикори... но насколько дольше? И еще важнее - сколько времени
прошло после встречи с Элен? На часах около двенадцати. Неужели это все та
же ночь?
Не может быть. Но время и пространство в теневом мире совсем чуждые.
Я преодолел огромные расстояния и все же нашел Элен у самых ворот дома де
Кераделя. Потому что был уверен: та старая комната - в доме, снятом Мак
Канном.
Очевидно, Дахут не ожидала этого моего возвращения... во всяком
случае не так скоро. Я мрачно подумал, что во всем, что касается Дахут и
ее отца, я всегда немного опережаю расписание. И еще более мрачно подумал,
что это никогда не приводило ни к чему хорошему. Тем не менее, это
означает, что и ее темное искусство имеет свои границы... что никакие
теневые шпионы не сообщили ей о моем бегстве... что она считает меня еще
находящимся во власти ее колдовства, послушного ее воле; считает, что ее
приказ все еще удерживает меня, пока стремление к Элен не станет настолько
сильным, что убьет ее...
Значит ли это, что она не достигла цели?... что освобожденный слишком
рано, я не убил?.. что Элен жива?
Мысль эта как крепкое вино. Я подошел к двери и увидел, что она
закрыта на мощные запоры. Но как это может быть, если я в комнате один?
Конечно... я пленник Дахут, и она не хотела, чтобы кто-нибудь имел доступ
к моему телу, пока ее нет поблизости. Она закрыла дверь изнутри и ушла
через тайный вход. По-видимому, она считает, что я не смогу открыть эти
запоры бессильными руками. Я осторожно открыл их и попробовал открыть
дверь.
Она подалась. Я медленно и осторожно приоткрыл ее и постоял, глядя в
зал и вслушиваясь.
И тут я впервые ощутил беспокойство, смятение, страх старого дома. Он
был полон страхом. И гневом. Это ощущение исходило не только от зала - от
всего дома. Дом, казалось, чувствует мое присутствие, пытается отчаянно
объяснить мне, чего он боится, на что гневается.
Впечатление было настолько сильным, что я закрыл дверь, запер ее и
постоял, прижавшись к ней. Комната спокойна, ничего не боится, никаких
теней в ней нет, все углы освещены неярким розовым светом.
Дом вторгался в комнату, пытался сообщить мне, чем он встревожен. Как
будто восстали призраки всех тех, кто здесь жил, любил и умер... Они в
ужасе перед тем, что должно случиться... что-то невероятно гнусное,
отвратительное... злое... какое-то зло было зачато в этом доме, а его
призраки смотрели, не в силах предотвратить его появление... и вот теперь
умоляют меня прекратить это зло.
Дом задрожал. Дрожь эта началась где-то под ним и охватила каждую
балку, каждый камень. И тут же то, что умоляло меня, то, что было в ужасе,
отступило и устремилось, как мне показалось, к источнику этой дрожи. Снова
дом задрожал. Он на самом деле дрожал, я чувствовал это по дрожи двери.
Дрожание становилось все сильнее, заскрипели старые балки. Послышался
отдаленный ритмичный гром.
Он стих, старый дом продолжал дрожать, скрипели балки. Затем
наступила тишина... и снова меня окружили призраки старого дома, в гневе и
страхе, они кричали мне, хотели, чтобы я их услышал, понял.
Я их не понимал. Подошел к окну и выглянул. Темная ночь, душная и
угнетающая. Далеко на горизонте вспыхнула молния, донесся отдаленный
раскат грома. Я быстро осмотрел комнату в поисках какого-нибудь оружия, но
ничего не нашел. Я хотел пробраться в свою комнату, переодеться и затем
отыскать Дахут и де Кераделя. Что именно я собираюсь с ними делать, когда
найду, я не знал, но твердо намерен был покончить с их колдовством. У меня
исчезли всякие сомнения, с чем я имею дело: с колдовством или мастерской
иллюзией. Это злая реальность, происходящая от злого искусства,
используемого во зло... Никому нельзя позволить владеть такой злой
силой... и они устремились к какой-то жестокой, ужасной кульминации, и им
нужно помешать любой ценой.
Призраки старого дома молчали: я получил наконец их сообщение. Они
молчали, но страх их не исчез, и они следили за мной. Я подошел к двери.
Какое-то непонятное побуждение заставило меня набросить белую одежду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71