Страх миновал.
Гнев остался.
Я взглянул в лицо мадемуазель Дахут. Мне показалось, что я вижу в нем
торжество и радостное оживление. Я прекрасно понимал, что произошло, и мне
не нужно было отвечать на ее прерванный вопрос. Она знала. Это какой-то
гипноз, внушение в очень высокой степени. Я подумал, что если Билл прав в
своих подозрениях, то со стороны мадемуазель Дахут было не слишком умно
раскрывать так быстро свои карты. А может, она просто уверена в себе. Я
постарался не думать об этом.
Билл, Лоуэлл и де Керадель разговаривали. Элен слушала и краем глаза
следила за мной. Я прошептал мадемуазель:
- Я знаю колдуна в Зулуленде, который может сделать то же самое,
мадемуазель де Керадель. Он называют это "посылать душу". Но он не так
прекрасен, как вы; может, поэтому ему требуется больше времени.
Я готов был уже добавить, что она быстра, как нападающая змея, но
сдержался.
Она не побеспокоилась ответить. Спросила:
- Вы так думаете... Алан де Карнак?
Я снова рассмеялся:
- Я думаю, ваш голос - это голос моря.
Так оно и было: я не слыхал более мягкого сладкого контральто; голос
низкий, убаюкивающий, шепчущий, успокаивающий, как шелест волн на длинном
гладком берегу. Она сказала:
- Но разве это комплимент? Вы сегодня много раз сравнивали меня с
морем. Разве море - предательское?
- Да, - сказал я. Пусть понимает ответ как хочет. Она не казалась
оскорбленной.

За обедом продолжались разговоры и том и о сем. Хороший обед, и вино
хорошее. Дворецкий так внимательно следил за моим стаканом, что я подумал,
уж не дал ли ему указаний Билл. Взгляды мадемуазель на жизнь оказались
космополитичными, она умна и, несомненно, очаровательна - если
использовать это затасканное слово. У нее дар казаться тем, чем она хочет
представить себя в разговоре. Ничего экзотического, ничего загадочного
теперь в ней не было. Современная хорошо информированная, ухоженная
молодая женщина исключительной красоты. Элен была восхитительна. Ничто не
заставляло меня спорить, быть невежливым или оскорбительным.
Мне показалось, что Билл смущен, находится в замешательстве, как
пророк, предсказавший явление, которое и не думает материализоваться. Если
де Керадель был заинтересован в смерти Дика, ничто об этом не
свидетельствовало. Некоторое время они с Лоуэллом негромко что-то
обсуждали, а остальные в их разговоре не участвовали. Вдруг я услышал
слова Лоуэлла:
- Конечно, вы не верите в объективную реальность подобных существ?
Вопрос сразу привлек мое внимание. Я вспомнил разорванное письмо
Дика. Дик хотел, чтобы Билл считал что-то объективным, а не субъективным.
Я заметил, что Билл внимательно прислушивается. Мадемуазель с легким
интересом смотрела на Лоуэлла.
Доктор Керадель ответил:
- Я знаю, что они объективны.
Доктор Лоуэлл недоверчиво спросил:
- Вы верите, что эти создания, эти демоны... действительно
существовали?
- И по-прежнему существуют, - сказал де Керадель. - Точно
воспроизведите условия, при которых обладавшие древней мудростью
пробуждали эти существа - силы, присутствия, власти, назовите их как
угодно, - и дверь откроется, и Они придут. Та Светлая, которую египтяне
именовали Изидой, снова, как в старину, встанет перед нами, предлагая
поднять Ее вуаль. И Темный и Сильный, которого египтяне называли Сет и
Тифон, но у которого есть и более древнее имя, известное в храмах более
древней и мудрой расы, - Он тоже проявит себя. Да, доктор Лоуэлл, и другие
придут через открытые двери учить нас, советовать нам, направлять нас и
владеть нами...
- И приказывать нам, отец мой, - почти нежно добавила мадемуазель де
Керадель.
- Или приказывать нам, - повторил де Керадель механически; кровь
отхлынула от его лица, и мне показалось, что во взгляде, который он бросил
на дочь, был страх.
Я коснулся ноги Билла и почувствовал его подбадривающее пожатие.
Поднял свой бокал и сквозь него посмотрел на де Кераделя. И сказал
раздражающе поучительно:
- Доктор де Керадель настоящий шоумен. Если подготовить подходящее
театральное помещение, подходящий сценарий, подобрать состав исполнителей,
соответствующую музыку, то в нужный момент из-за кулис появятся демоны.
Что ж, я видел, как в таких условиях производились прекрасные иллюзии.
Настолько реальные, что способны обмануть простых любителей...
У де Кераделя сузились глаза; он привстал со своего кресла,
прошептал:
- Любителей? Вы считаете меня любителем?
Я вежливо ответил, по-прежнему глядя сквозь свой стакан:
- Вовсе нет. Я сказал - шоумен, организатор представления.
Он с трудом подавил свой гнев и сказал Лоуэллу:
- Это не иллюзии, доктор Лоуэлл. Существуют образцы, формулы, которые
нужно соблюдать. Есть ли что-либо более жесткое, чем формулы, при помощи
которых католическая церковь устанавливает контакт со своим Богом? Пение,
молитвы, жесты, даже интонации молитв - все жестко закреплено. В любом
ритуале: мусульманском, буддистском, синтоистском - каждый акт поклонения
в любой религии по всему миру жестко определен. Человеческий мозг сознает,
что только при точном соблюдении формулы может он соприкоснуться с
мозгом... нечеловеческим. Это древняя мудрость, доктор де Карнак, но
довольно об этом. Говорю вам: то, что появляется на моей сцене, не
иллюзия.
Я спросил:
- Откуда вы знаете?
Он негромко ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71