Свет стал более слабым, тусклым, но не утратил своей хрустальной
ясности. Небесная река над нашими головами превратилась в ручей, в узкую
щель, неожиданно совсем исчезла. Мы оказались в туннеле со стенами и
потолком из папоротников вперемежку с красноватыми орхидеями, ярко-алыми
грибами и золотым мхом. И сразу же вышли под прямые лучи солнца.
Перед нами была широкая зеленая чаша в руках окружающих вершин;
мелкая, круглая, как будто в час, когда все еще не застыло, Бог надавил
тут пальцем. Вокруг толпились горы, наклоняя головы и заглядывая в долину.
Осмотрев углубление, я решил, что оно примерно милю в диаметре. В
него ведут три хода: щель в северном склоне, тот туннель, через который
прошли мы. А третий путь уходил по северному откосу и скрывался за
выступом скалы.
Широкая дорога, совершенно очевидно выбитая в горах руками человека.
Древняя дорога, за которой виднелись бесчисленные годы.
А от долины нам навстречу устремилась сама душа одиночества.
Никогда в жизни не испытывал я такого одиночества, как при виде этой
зеленой чаши. Оно было ощутимым, осязаемым... как будто исходило из
какого-то загадочного источника. Омут отчаяния...

На середине долины начинались развалины. Странно они выглядели. Двумя
рядами тянулись они по дну долины. Прижимались к утесам. От центра к
южному краю долины уходила изгибающаяся линия руин.
Пролеты расколовшихся циклопических ступеней лестницы вели к вершине
утеса, там стояла разрушенная крепость.
В целом развалины напоминали колоссальную фигуру - старухи, ведьмы,
она лежала ниц, неподвижно, безжизненно, прижимаясь к основаниям утесов.
Нижние ряды - ноги, центральная группа развалин - тело, верхние ряды -
протянутые руки, лестница - шея, а над ней голова - древняя крепость, с
двумя большими круглыми отверстиями в стене северного склона; мертвая
высохшая голова смотрела, следила.
Я взглянул на Дрейка: лицо у него напряженное, чары долины
подействовали и на него. Китаец и тибетец перешептывались, на их лицах
было выражение ужаса.
- Что-то тут не так! - Дрейк повернулся ко мне, и напряженное
выражение его лица осветилось легкой улыбкой. - Но я предпочитаю идти
вперед, чем возвращаться. Что скажете?
Я кивнул, любопытство победило чувство страха. Держа ружья наготове,
мы начали спускаться. Слуги и пони шли за нами.
Как я сказал, углубление было мелкое. Мы шли по старому пути,
уходящему от туннеля, спускаться было легко. Тут и там рядом с тропой
поднимались большие разбитые прямоугольники. Мне казалось, что я вижу на
них следы резьбы: разинутую зубастую пасть дракона, очертания чешуйчатого
тела, огромные крылья, как у летучей мыши.
Но вот мы приблизились к первому ряду развалин, которые уходили к
центру долины.
Чуть не потеряв сознание, я упал на Дрейка, цепляясь за него.
На нас устремился поток бесконечной безнадежности, он вился вокруг,
затоплял нас, призрачными пальцами, с которых падали капли отчаяния,
сжимал нам сердце. Казалось, он исходит от каждой развалины, потоком
стремится по дороге, затопляет нас, поглощает, душит.
Невидимый, он был осязаем, как вода; касался каждого нерва. Меня
охватила крайняя усталость, желание упасть на камни, откатиться в сторону.
Умереть. Я чувствовал, как дрожит Дрейк, знал, что она напрягает последние
остатки сил.
- Держитесь, - шептал он, - держитесь...
Тибетец закричал и побежал, пони устремились за ним. Я смутно
вспомнил, что на моем пони бесценные образцы; но гнев тут же забылся,
поглощенный отчаянием. Я услышал всхлип Чу Минга, увидел, как он падает.
Дрейк наклонился, поднял его на ноги. Мы повели его между собой, он
руками обнимал нас за шею. И вот, как пловцы, наклонив вперед головы, мы
начали пробиваться сквозь невидимый необъяснимый поток.
Тропа постепенно начала подниматься, и сила потока ослабла, ко мне
возвращалась уверенность, уходило ужасное стремление сдаться на волю
потока, позволить ему унести меня. Вот мы уже у подножия циклопического
пролета, вот на полпути вверх по лестнице, вот уже у стен крепости, и
поток все мелел, мелел, и мель превратилась в сухую устойчивую почву, а
невидимый водоворот остался позади.
Мы распрямились, переводя дыхание, опять как пловцы, с трудом
добравшиеся до берега.
В разрушенном портале еле заметное движение.
Там показалась девушка. Ружье выпало из ее рук. Она побежала прямо к
мне.
И в этот момент я ее узнал.
Руфь Вентнор!
Девушка добежала до меня, обняла мягкими руками и с облегчением и
радостью заплакала.
- Руфь! - воскликнул я. - А вы что здесь делаете?
- Уолтер! - всхлипывала она. - Уолтер Гудвин! О, слава Богу! Слава
Богу!
Она оторвалась от меня, перевела дыхание, потрясенно рассмеялась.
Я быстро осмотрел ее. Если не считать выражения страха, та же Руфь,
которую я знал три года назад: большие синие глаза, то очень серьезные, то
озорные; миниатюрная нежная фигура; прекрасная кожа; дерзкий носик;
сияющие вьющиеся локоны.
Дрейк виновато кашлянул. Я представил его.
- Я... я смотрела, как вы сражаетесь с этой ужасной ямой. - Она
вздрогнула. - Не узнала вас, не знала, кто вы: друзья или враги, но сердце
мое чуть не остановилось от жалости к вам, Уолтер, - выдохнула она. - Что
это может быть... там?
Я покачал головой.
- Мартин вас не видел, - продолжала она. - Он следит за дорогой,
ведущей наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79