как это он забыл поставить на трубу сетку. Его даже одолевает страх, он стоит и смотрит за котлом. Он уже представляет себе, тихий и робкий мужичонка, как загорается от искры сарай, падает крыша, пылают снопы, огонь пожирает даже дощатые части молотилки. Пока он размышляет, что делать, труба, разумеется, раскалилась, теперь и вовсе не поставишь на нее проволочную сетку.
Однако ж ни в этот раз, ни позднее на Айасте не случилось во время молотьбы никакой неприятности с огнем. Нет, такие страшные дела происходят в других местах, только не здесь. Да и почему бы красному петуху начать свою дикую пляску именно во время молотьбы, если существуют длинные осенние ночи с ветром и весенние бури, когда дерево горит, как порох. Всему свое место и время. Кому этот пожар и нужен-то сейчас — люди веселы и разодеты лучше, чем обычно. И в измученном сердце хозяина при виде новины рождаются успокаивающие надежды на будущее.
Сарай заполнен пылью, соломой и гудом. Даже нерасторопный, равнодушный батрак будто оживает. Серая кепка с порванной пуговицей глубоко надвинута на голову, рукава рубашки закатаны; он подымает солому на вилы. Эта работа у него спорится. Может быть, ему и оставаться бы на этой работе на весь его век, — ведь это он знает назубок; впрочем, сам труд не доставляет ему удовольствия: гни спину на чужого дядю. Легко понять причину сегодняшнего усердия батрака. Коренастая деваха сгребает полову. Она не зла на работу и берет в руки грабли только тогда, когда молотилка того гляди захлебнется и больше медлить нельзя.
Нрав у девушки задумчивый, медлительный, но на лицо она неплоха — создатель над ним потрудился с усердием Батрак возбужден, его невзрачные глаза поблескивают чувственно, когда ему случается взглянуть в сторону девушки. Ээди сильный и здоровый парень, и Эрос не дает ему покоя, да будет это сказано. Кровь шумит в его молодом, сильном теле водопадом, и осуждать здесь нечего. Нечаянный взгляд рождает в нем любовь, случайную, как многое, что происходит между людьми. Лишь бы хозяин Кяо, со своей бычьей силой, не швырял в молотилку слишком много снопов, дал перевести дух. Пауль работает со злым упоением, с задором, будто кто-нибудь еще не верит, что ему под силу тяжелый, серьезный труд. Батрак ругает его мысленно, он-то не позволяет себе этакое хвастовство силой. Работа не доставляет ему никакой радости даже теперь, в молодые годы, ибо за нею всегда стоит принуждение. Только близость девушки заставляет его как сам.
Со шкива соскакивает ремень. Батрак оставляет вилы у кучи, подкрадывается к Майму, сгребающей полову, и обхватывает ее. Особой ловкости при этом Ээди не выказывает, первым делом неуклюже повалить визжащую девку в солому, пощекотать и пощупать ее. Девушка бросает ему в лицо пригоршню половы. Батрак вытирает свое потное оцарапанное лицо, выплевывает полову и снова налетает на Майму, так что зеленое ситцевое платье ее трещит под мышками. Деревенские девахи не особенно жалуют Ээди, у него грубые руки, озорничая, он не чувствует разницы между шуткой и серьезным и делает больно. Девушка барахтается и визжит пронзительным голосом, на сонном лице ее злость. В сумеречном сарае поднимается такая пыль, что барахтающихся в соломе не видно. Полова свербит под одеждой, обоим жарко, руки-ноги разбросаны, парень и девушка тяжело дышат.
— Целуй, чего ты зря ломаешься, — подсказывает батрачка с хутора Сиргасте, чинная старая дева.
Сама она мужчин не терпит, награждает каждого, кто пытается ее погладить, беспощадными царапинами, но другим умеет давать советы прекрасно. Возможно, поэтому ее и зовут Маали-кошка. Она съезжает с кучи соломы, чтобы попить из колодца, пока молотилка стоит.
Майму отбилась от Ээди и в свою очередь вдавила парня в солому; она торжествует победу и Держит колено на груди батрака. Ээди пыхтит, лицо его красное. Ему стыдно, что девчонка оказалась сильнее, чем он думал.
— Ты, Майму, не делай больно красивому парню. Мужчины народ нежный, — говорит Маали, уходя.
Девушка только смеется и дергает батрака за уши; злость ее прошла. Ээди хватает девушку за руки и делает резкое движение. Майму слетает с его груди, парень садится и целует ее в пыльные губы — хорошо ли, плохо, как только может. Майму вырывается и оглядывается. К счастью, никто не видел. И тут тоже важно общественное мнение.
— Вот я и испробовал, как советовала Маали, — балагурит парень.
— Ах ты бессовестный!— смеется Майму.
Ээди решает приступить к делу.
— Не закрывай чердак на крючок вечером.
— А что тебе за дело на чужом чердаке?
— Так просто,— говорит парень.
— Что так просто? — улыбаясь, спрашивает Майму.
— Так просто, если...— бормочет Ээди.
Девушка решает помочь парню, ему, видно, понадобится еще четверть часа, прежде чем он набредет на главное. К тому же скоро снова начнется молотьба.
— Я не сплю на сеновале,— просто говорит она.— По ночам уже холодно.
— Тогда не запирайся в амбаре.
Девушка вскользь бросает взгляд на парня.
— А я сплю в задней комнате. С отцом и матерью, как яичко в гнездышке.
— Что же мне делать?— беспомощно никнет батрак.
— Чего же ты хочешь делать, если не знаешь?
— Твой отец разобьет мне голову топором, если поймает,— говорит Ээди.
— Будь ловок, не попадайся, — наставляет девушка парня.
— Да?
— Что ты за мужчина, если всего боишься, как заяц.
Такое обвинение конечно же не по душе парню. Лицо его
снова становится неподвижным и мрачным. Девушка замечает, как подействовали ее слова на Ээди, и лукаво улыбается. Она вдруг начинает жалеть, что обидела славного парня, и, как бы невзначай, нежно гладит его по руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54