Или станет порочным... как его отец!
Косма опустил голову.
— Зачем ты мучаешь меня?
— А со мной ты как поступил?
— Я свое получил. Остальное получу завтра. Но чем убивать ребенка, лучше убей меня. Я знаю, наш сын будет лучше всех!
Ольга не ответила. Поспешно взбежала по лестнице. Через минуту она уже с головой ушла в редакционную горячку: все срочно, неотложно, требует немедленного решения...
Павел позвонил ровно в полночь. Голос его дрожал.
— Я прочел. Думаю, что мое мнение об этом материале уже никого не интересует. Но тут есть некоторые неточности и кое-что напутано. Ты будешь сама исправлять?
— У меня текст под рукой. Давай, говори.
Около часа она вносила поправки. К ее удивлению, попыток как-то смягчить тон высказываний не было. Наоборот, по некоторым пунктам Косма добавил явно невыгодные для себя детали.
— А это тебе зачем? — спросила она.
— Мне? — удивился в свою очередь Павел.— Мне это не нужно. Но если уж говорить правду, то всю, до конца.
Помолчав немного, Ольга сказала:
— Спасибо. Ты действительно помог нам... Я хочу тебе еще кое-что сказать: я не пойду на завтрашнее заседание бюро. Меня заменит Дамаскин, ответственный секретарь редакции.
— Не хочешь видеть меня прикованным к скале и растерзанным орлами? А что скажет на это первый?
Ольга снова помолчала, потом сказала усталым голосом:
— Да, Павел, видно, ничему тебя жизнь не научила. Хочешь походить на Прометея?.. Но ведь он принес людям огонь. А ты что им дал? Ну а что касается Догару, так знай, он не задал ни одного вопроса, не высказал ни одного замечания, сказал только: «Хорошо, пусть будет так!» Люди гораздо лучше, чем ты о них думаешь.
Косма не ответил. Ждал, что Ольга еще что-нибудь скажет, но она молчала. Тогда он прошептал:
— Знаешь, ты, наверное, действительно имеешь право сама решать вопрос о Рэдуке...
— О ком, о ком? — не поняла Ольга.
— О нашем ребенке. Но только помни, что, если сделаешь, как сказала, мне на этом свете делать нечего.
Ольга бросила трубку.
Расширенное заседание бюро превратилось, по существу, в пленум уездного комитета. Была приглашена большая группа коммунистов с «Энергии», несколько партсекретарей крупных предприятий, секретарь парткома политехнического института. Некоторых удивило присутствие беспартийного Овидиу Насты и профессора Антона Димитриу, давно ушедшего с завода. Если приезд начальника главка Оанчи казался естественным, то появление Петре Даскэлу — необъяснимым. Открывая заседание, Догару представил нового инструктора орготдела Центрального Комитета партии:
— Петре Даскэлу, выпускник нынешнего года высшей партийной академии, был выдвинут, как вам хорошо известно, из рядов коммунистов нашего уезда. Мы убеждены, что он очень поможет нам, потому что хорошо знаком с положением дел в городе и на заводе, со всеми проблемами, которые нас сегодня волнуют.
Приезд Даскэлу Павел Косма воспринял как дурное предзнаменование: этот бывший партсекретарь, которого он «выдвинул», чтобы избавиться, слишком хорошо его знал. Догару тем временем огласил повестку дня.
— Нетерпимое положение, давно уже сложившееся на заводе «Энергия» и оказывающее влияние на всю обстановку в уезде, отражает серьезные просчеты в хозяйственной и административной деятельности, является тревожным сигналом об упущениях в партийной работе, в методах и стиле руководства, в пропаганде и кадровой политике. Вот почему я прошу всех присутствующих всесторонне обдумать суть обсуждаемых проблем, с которыми те, кто успел прочесть сегодняшний номер «Фэклии», имели возможность частично познакомиться. Наша задача — выработать меры по нормализации положения на заводе. Сейчас я предлагаю заслушать доклад нашего нового секретаря по экономике Штефана Попэ, который лично вел разбор дела Виктора Пэкурару, и реферат ответственного секретаря газеты товарища Дамаскина, проведшего беседу с сотнями рабочих «Энергии». Итак, если не возражаете, приступим к работе.
Новый секретарь начал свое выступление остро. Причину кризисного положения, в котором оказалась «Энергия», он видел в том, что партком пассивен, а завком превратился в некий придаток дирекции.
— Кто виноват, кто за это несет ответственность? Я высказываю свое мнение, которое подтверждают бесчисленные беседы с рабочими, мастерами, техниками и инженерами «Энергии». Как это ни тяжело, но мы должны признать, что генеральный директор проводит в жизнь линию, чуждую нашей партии. Я считаю, что товарищ Косма решает проблему повышения эффективности производства, руководствуясь местническими интересами, игнорируя конечную цель всей нашей деятельности, нашей борьбы — благо человека. Я далек от мысли, что Косма теоретически не разбирается в вопросе. Однако, стремясь превратить коллектив «Энергии» в некое орудие своей личной воли, он не давал хода творческим инициативам инженеров и рабочих, лишил их возможности ощущать себя хозяевами завода. Генерального директора окружала группа приспешников, которая устраняла всех несогласных с его политикой единовластия.
Беспощадно критикуя работу парткома, Попэ подчеркнул вину Василе Нягу и Андрея Сфетки. Потом с большой теплотой сказал о коммунистах, включившихся в борьбу за изменение положения. А когда произнес имя Виктора Пэкурару, наступила могильная тишина. Не потребовалось ни приглашения, ни жеста, все мгновенно поднялись со своих мест. Павел Косма вздрогнул, поколебался секунду и тоже поднялся. Рядом с ним дед Панделе вытирал кулаком щеку. Чуть поодаль стоял с перекошенным лицом Ион Сава и сверлил его испепеляющим взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123