Я с радостью заметил, что Скорлиус из Ара, взглянув на доску, внимательно и как-то оценивающе посмотрел на Хула. Затем он пожал плечами и сделал свой следующий ход.— Тебе ходить, — подтолкнул Хула Филемон.И тот, не глядя на доску, своими кривыми пальцами передвинул одну из фигур, насколько я полагаю, писца убара.— Хул есть хочет, — захныкал он.Один из охранников бросил ему пастилу, на которую тот смотрел с таким вожделением, и Хул, взвизгнув от радости, поймал сладость и, усевшись на подлокотник кресла Кернуса, принялся с жадностью запихивать её в рот.Я посмотрел на Суру. Ее глаза сияли. Она взглянула на меня, улыбаясь сквозь слезы. Я кивнул ей в ответ.Она бросила взгляд на остатки куклы, валявшейся у её ног, потом подняла голову и засмеялась.У неё был сын. Тот, что сидел сейчас перед Хулом, этим безмозглым карликом, и звали его, конечно, Скорлиус из Ара. Он был зачат много лет назад, на праздновании Кейджералии. Поэтому и я узнал парня, хотя никогда не видел его раньше. Черты его были такими же, как у Суры, хотя, конечно, мужскими. Хромота Скорлиуса была, вероятно, наследием его несчастного отца, но парень был удивительно хорош собой и, что не вызывало ни малейшего сомнения, обладал высочайшим интеллектом. Это был тот самый блестящий, неповторимый Скорлиус, молодой, не знавший поражения гроссмейстер, живая легенда для всех поклонников игры.Я смотрел на Суру со слезами на глазах, я был счастлив за нее.Хул поцеловал её. Он все знал. Так мог ли он быть тем дурачком, каким хотел казаться? И Скорлиус из Ара, непревзойденный, прирожденный игрок, мастер, был сыном этих двоих. Сила Суры, её поразительная, интуитивная хватка в игре передалась сыну, и я подумал, что, вероятно, и Хул-дурачок, будучи отцом парня столь блестящих дарований, человек, знающий в игре толк. Я бросил взгляд на слепого игрока Квалиуса: он улыбался.После второго хода Хула Скорлиус долго смотрел на доску, а затем на дурачка, жадно поглощавшего пирожное.Кернус начал проявлять нетерпение. Филемон предложил Скорлиусу выигрышную комбинацию.— Нет, это просто невозможно, — пробормотал Скорлиус, обращаясь скорее к себе самому. Снова пожав плечами, он сделал третий ход.Хул, самозабвенно двигая челюстями, продолжал расправляться с пирожным.— Ходи! — закричал на него Кернус.Хул, просыпая на пол крошки, испуганно схватил желтую фигуру и ткнул её куда-то в сторону.— Нет, — стараясь не терять терпения, сказал Филемон. — Ты играешь красными.Хул послушно принялся двигать все подряд красные фигуры.— По одной фигуре за ход! — рявкнул на него Кернус.Хул совсем испугался и, глядя на Кернуса, а не на доску, быстро подвинул одну из своих фигур на пару клеток вперед и постепенно сполз с кресла господина дома.— Он ходит наугад, — сказал Филемон Скорлиусу.— Возможно, — ответил тот, делая свой четвертый ход.Филемон фыркнул, развлекаясь складывающейся ситуацией.Хул вперевалку шатался по залу… и, когда его подзывали к доске, поспешно хватал очередную фигуру и ставил её куда попало, после чего снова принимался бродить между столами.— Он ходит наобум, — сказал Филемон. — Развивай своего наездника. Когда он пойдет Домашним Камнем, ты сможешь завладеть им за пять ходов.Скорлиус окинул Филемона испепеляющим взглядом.— Ты указываешь Скорлиусу из Ара, как ему играть? — спросил он.— Нет, — ответил Филемон.— Тогда помолчи.Филемон хотел было что-то возразить, но промолчал и сердито уставился на доску.— Смотрите внимательно, — сказал Скорлиус Кернусу, делая очередной ход.Хул, оторванный от самозабвенного исполнения какой-то песни собственного сочинения, вернулся к столу и, усевшись у подножия кресла господина дома, не выглядывая из-под стола, передвинул очередную свою фигуру ещё на клетку вперед.— Я дам тебе двести золотых монет, если ты закончишь партию за десять ходов, — сказал Кернус.— Мой убар шутит, — заметил Скорлиус, внимательно изучая комбинацию на доске.— Я не понимаю, — удивленно произнес Кернус.— Моему убару не следовало разыгрывать этот фарс, — ответил Скорлиус, не отрывая взгляда от доски. — Редко Скорлиуса из Ара так одурачивали, — усмехнулся он. — Вас можно поздравить. Об этой шутке будут рассказывать в Аре тысячу лет.— Ничего не понимаю, — признался Кернус.— Разве вы не узнаете эту позицию, — загадочно глядя на него, говорил Скорлиус, — с двумя лучниками, выдвинутыми на защиту писца убара, предложенную Милесом с Коса и впервые продемонстрированную на турнире мастеров в Торе, состоявшемся в период Второй переходной стрелки па третий год правления Гераклитеса?Кернус и Филемон промолчали. За столами воцарилась тишина.— Человек, с которым я играю, — мастер, это очевидно, — сказал Скорлиус.У нас с Сурой, Ремиусом и Хо-Сорлом невольно вырвался радостный крик. Мы приободрились.— Это невозможно! — воскликнул Кернус.Хул-дурачок сидел на полу у трона, уперев в щеки кулаки.— Хул, мой друг, — сказал слепой Квалиус, — может помериться силами с самими Царствующими Жрецами.— Дайте ему плетей! — заорал Кернус.— Тише, — заметил Скорлиус. — Я играю.Все притихли, только Хул издавал какие-то нечленораздельные звуки. Игра продолжалась. Скорлиус, внимательно изучив положение фигур на доске, сделал очередной ход. Хула вытащили из-под стола, и он, взглянув на доску, подвинул ещё одну свою фигуру.Наконец через каких-нибудь полчаса с начала игры Скорлиус встал. Лицо его было пунцовым. На нем читалось и раздражение, и искреннее расстройство, и уважение к своему нелепому противнику. Он порывисто наклонился и, ко всеобщему изумлению, протянул руку Хулу.— Что ты делаешь? — закричал Кернус.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144