— Я благодарен тебе за игру, — не обращая на него внимания, сказал Скорлиус Хулу.И двое мужчин — один блестящий, непревзойденный мастер, пылкий, неистовый Скорлиус из Ара, а другой тщедушный, несчастный уродец — с достоинством пожали друг другу руки.— Я ничего не понимаю, — сказал Кернус.— Твое уклонение от размена обоих лучников на шестнадцатом ходу было очень разумным, — не замечая слов убара, повелителя города, сказал Хулу Скорлиус, — только я слишком поздно понял твой план и этот четырехходовой отвлекающий маневр, позволяющий тебе обходным путем выйти на комбинацию Сентиана с последующим нападением на писца убары. Это было блестяще.Хул опустил голову.— Я ничего не могу понять, — в сотый раз за сегодняшний вечер повторил Кернус.— Я проиграл, — сказал Скорлиус.Кернус оторопело посмотрел на доску. Он обливался холодным потом, руки его дрожали.— Этого не может быть! — закричал он. — У тебя выигрышная позиция!Скорлиус ладонью повалил на доску своего убара, отказываясь продолжать игру.Кернус дотянулся до фигуры и поставил на место.— Игра не окончена! — крикнул он, хватая Скорлиуса за накидку. — Ты предаешь своего убара! — вне себя завопил он.— Нет, повелитель, — задумчиво ответил Скорлиус.Кернус отпустил накидку Скорлиуса. Он дрожал от ярости. Они с Филемоном долго изучали позицию на доске. Хул безучастно смотрел куда-то в сторону, глубокомысленно ковыряясь в своем носу.— Играй! — снова крикнул Кернус Скорлиусу. — Твоя позиция выигрышна!Скорлиус ответил ему недоуменным взглядом.— Это же захват Домашнего Камня на двадцать втором ходу, — сказал он.— Да нет, это невозможно, — дрожащим голосом пробормотал Кернус, уставившись на слишком сложную для его понимания позицию на красно-желтом игровом поле.— С вашего позволения, убар, я удаляюсь, — сказал Скорлиус.— Продолжай! — настаивал Кернус, не отрывая взгляда от доски.— Возможно, с тобой мы ещё сыграем, — наклонившись к карлику, сказал Скорлиус.Хул радостно завертелся на месте.Скорлиус подошел к Квалиусу.— Я ухожу, — сказал он, — и желаю тебе всего хорошего, Квалиус.— И я желаю тебе того же, Скорлиус из Ара, — ответил слепой игрок, и лицо его осветилось улыбкой.Скорлиус обернулся и снова посмотрел на Хула. Карлик уже устроился на подлокотнике кресла убара и сидел на нем, болтая ногами. Однако, увидев, что Скорлиус наблюдает за ним, он спрыгнул с кресла, встал и распрямился, насколько это могли позволить его горб и ноги — одна короче другой. Он пытался стоять прямо, и это непривычное для него положение тела, без сомнения, должно было вызывать у него боль.— Я желаю тебе всего наилучшего, маленький победитель, — сказал ему Скорлиус.Хул не мог ничего ответить, но продолжал стоять у трона прямо, как мог, со слезами на глазах.— Нет, я сумею развить твою позицию и выиграю! — вскричал Кернус.— А что вы собираетесь предпринять? — спросил Скорлиус.Кернус раздраженно сделал очередной ход.— Наездника убара — к писцу убары, на клетку четыре, вот что! — продолжал он в одиночку вести сражение.— Это захват Домашнего Камня желтых на одиннадцатом ходу, — усмехнулся Скорлиус.Уже выходя из зала, не участвуя больше в игре, он на мгновение остановился перед Сурой. Женщина низко опустила голову, смутившись, что находится от него так близко. Он, растерянный, задержал на ней взгляд и затем обернулся к Корпусу.— Красивая рабыня, — заметил он.Кернус, поглощенный изучением позиции на игровой доске, не обратил на его слова внимание.Скорлиус отвернулся и, прихрамывая, оставил комнату.Я увидел, как Хул, находившийся уже возле Суры, снова со всей возможной нежностью поцеловал её в лоб.— Иди сюда, дурак! — крикнул ему Кернус. — Я пошел наездником убара к писцу убары, на клетку четыре! Что ты теперь будешь делать?Хул вернулся к столу и, едва взглянув на доску, передвинул одну из своих фигур.— Он поставил наездника убара к наезднику убары, на клетку шесть, — в замешательстве произнес Кернус.— А какой смысл в этом ходе? — спросил Филемон.— Да никакого! Он сделан наобум, — ответил Кернус. — Это же идиот!Я начал подсчитывать ходы, и на одиннадцатом Кернус гневно швырнул доску с фигурами со стола. Хул с тем же невозмутимым видом ковылял по залу, бормоча себе под нос слова какой-то бесхитростной песенки и сжимая в своей маленькой ладони желтую деревянную фигуру — Домашний Камень Кернуса.Ремиус, Хо-Сорл и я завопили от радости. Сура тоже вся сияла.— Теперь я свободен, — объявил я Кернусу.Тот, кипя от ярости, посмотрел на меня.— Ты будешь свободен завтра, — в бешенстве заорал он. — Причем лишь на то время, что тебе понадобится, чтобы встретить смерть на Стадионе Клинков!Я запрокинул голову и громко расхохотался. Теперь я мог и умереть, но сколь сладка была эта минута отмщения! Я, конечно, не сомневался, что Кернус никогда не освободил бы меня, но мне доставляло громадное удовольствие видеть его, честолюбивого, без маски, униженного и публично выставленного как изменника своему слову.Ремиус и Хо-Сорл смеялись, когда их, закованных в цепи, уводили из зала.Кернус посмотрел на Элизабет в оковах, находившуюся в шаге от его мраморного кресла, и бешенство его ещё больше усилилось.— Уведите эту девку в апартаменты Самоса из Порт-Кара! — завопил он, сжимая кулаки.Охранники подскочили с места и чуть ли не бегом бросились выполнять его приказание.Я не мог остановить смех, хотя и был уже изрядно избит; я смеялся даже тогда, когда, закованного, спотыкающегося на каждом шагу, охранники выводили меня из зала Кернуса — этого благородного убара славного города Ар. Глава 21. СТАДИОН КЛИНКОВ Снаружи, словно откуда-то издалека, доносился рев зрителей, заполняющих трибуны Стадиона Клинков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144