– Не знаю, с чего. Стою, чищу себе спокойно у них там сзади, а в следующий момент кругом темнота.
– Мне бы хватило одного раза, чтоб уйти с этой работы, – заметил Глод.
– Ну да, – сказал Асфальт, улыбаясь долгой улыбкой. – Я не мог уйти. Шоу-бизнес у меня в крови.

Прудер посмотел на результат их совместного творчества.
– Я не понимаю, что она из себя представляет, – сказал он. – Но похоже на то, что мы можем заманить ее на струну и тогда струна сможет играть сама по себе. Что-то вроде иконографа для звуков.
Они поместили струну в хорошо резонирующий ящик и теперь она снова и снова играла двенадцатитактовую мелодию.
– Музыкальный ящик! – воскликнул Ридкулли. – Потрясающе!
– Что я хотел бы попробовать, – проговорил Прудер. – Так это собрать музыкантов перед целой кучей таких струн и заставить их играть. Возможно, мы смогли бы поймать всю музыку.
– Ради чего? – спросил Ридкулли. – Ради чего на Диске?
– Ну… Если вам удасться посадить музыку в ящики, вам больше не понадобятся музыканты.
Ридкулли пришел в замешательство.
Многое говорило в пользу этой идеи. Мир без музыкантов – мысль безусловно привлекательная. По его мнению они представляли из себя просто толпу неопрятных субъектов. Совершенно антигигиеническую. Он покачал головой, неохотно расставаясь с этой мыслью.
– Только не этот сорт музыки, – сказал он. – Мы собирались положить ей конец, а не распространять ее.
– А что с ней не так, собственно? – спросил Прудер.
– Что… Ты разве сам не видишь? – сказал Ридкулли. – Она заставляет людей вести себя по-идиотски. Носить идиотскую одежду. Грубить. Говорить одно, а делать другое. Я не могу иметь с такими дело. Это неправильно. Ну и кроме того… вспомни мистера Хонга.
– Она действительно крайне необычна, – согласился Прудер. – Можем мы раздобыть еще? В научных целях.
Ридкулли пожал плечами.
– Мы следуем за Деканом, – сказал он.

– Вот так да! – выдохнул Бадди в гулкой пустоте. – Не удивляюсь, что они назвали это Пещерой. Она огромна.
– Я чувствую себя гномиком, – согласился Глод.
Асфальт выскочил на край сцены.
– Раз два, раз два, – сказал он. – Раз. Раз. Раз два, раз дв…
– Три, – подсказал Бадди.
Асфальт запнулся и смешался.
– Просто пробую, понимаешь, пробую, просто проверяю… – забормотал он. – Просто решил проверить… ну это…
– Нам никогда не собрать такой зал, – сказал Бадди.
Глод заглянул в стоящий у сцены ящик.
– Ошибаешься, – сказал он. – Посмотри-ка сюда.
Он развернул афишу, остальные столпились вокруг.
– Это ж картинки с нами, – сказал Клифф. – Кто-то нарисовал картинки с нами.
– Получилось так себе, – сказал Глод.
– Нехреновый вот этот Бадди, – заметил Асфальт. – Вот так размахивает гитарой своей.
– А откуда тут все эти молнии и все прочее? – спросил Клифф.
– Никогда не выглядел так плохо, – заметил Глод.
– Новый Звук Каторый Звучид Вакруг, – прочитал Клифф, напряженно наморщив лоб.
– Банда Роков, – добавил Глод. – О, нет, – простонал он. – Тут сказано, что мы собираемся быть тут и все такое. Мы покойники.
– Буть Здеся Иле Буть Примаугольнай Штукой, – прочитал Клифф. – Не понял.
– Тут десятких таких свитков! – закричал Глод. – Этих плакатов! Вы понимаете, что это значит? Он расклеивает их повсюду, а потом появляется Гильдия и берет нас за…
– Музыка свободна, – заявил Бадди. – Должна быть свободной.
– Чего? – спросил Глод. – Только не в этом гномьем городе!
– Она должна быть такой, – настаивал Бадди. – Люди не должны платить за то, что они играют.
– Точно! Парень прав! Я всегда это говорю! Разве не так я говорю? Именно так я и сказал прямо сейчас!
Достабль возник из сумрачного прохода. С ним пришел тролль, который, предположил Бадди, и был Хризопраз. Он не был ни рослым, ни слишком скалистым. Наоборот, он выглядел гладким и блестящим, как обкатаная волнами галька. На нем не было ни следа лишайника. И он носил одежду. Одежда, помимо униформы и рабочих спецовок, была нехарактерна для троллей. Обыкновенно они ограничивались набедренными повязками, в которых держали кое-какое добро. На Хризопразе был пиджак, который казался весьма скверно пошитым. На самом деле он был пошит неплохо, но любой тролль, даже безо всякой одежды, кажется плохо сшитым.
Хризопраз, не успев прибыть в Анк-Морпорк, быстро овладел всеми премудростями. Первым делом он усвоил одну простую вешь: убивать людей – это преступление. Платить другим, чтобы они делали это за тебя – хороший бизнес.
– Ребята, счастлив представить мистеру Хризопразу, – сказал Достабль. – Я и он вместе начинали. Так, Хриз?
– Действительно, – Хризопраз одарил Достабля горячей дружеской улыбкой – так акула могла бы улыбнуться пикше, с которой ей временно по пути. Впрочем, игра кремниевых мускулов на уступах говорила о том, что в один прекрасный день кто-то очень пожалеет, что сказал «Хриз».
– Мистер Себя Режу скасал мне, что фы, ребята, лучшее, что есть ф этом городе после поджаренного хлеба, – сказал он. – У фас есть фсе, что фам нужно?
Ребята молча закивали. Люди старались не разговарить с Хризопразом, чтобы случайно не сказать ему что-нибудь обидное. Сказав же, они узнавали об этом не сразу, а попозже, когда где-нибудь на темной аллее некий голос раздавался у них за спиной: «Мистер Хризопраз очень расстроен».
– Фы идите и отдохните ф фашей гримерке, – сказал Хризопраз, отворачиваясь от них. – Если сахотите поесть-попить, только скажите.
Алмазные перстни украшали его пальцы. Клифф не мог оторвать от них глаз.
Гримерка была сразу за сортиром и наполовину забита бочками с пивом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101