А это нам и было нужно.
– Где производился препарат?
– Не знаю, наверное, где-то у Павла в лабораториях. Его производили, видимо, в очень ограниченных количествах, исключительно для нас, так как, вы понимаете, использование его в официальной медицине исключено...
– Поясните, пожалуйста, свою мысль. – Сергей и впрямь подходил к каждому заявлению Рябкиной с невероятной дотошностью.
– Нет необходимости в его использовании. Нет таких случаев, требующих неподвижности плода.
– Скажите, Нелли Кимовна, только честно, как вы, врач, произносивший клятву Гиппократа, – Самойленко не смог обойтись без высоких слов, – могли вводить препарат, созданный неизвестно где, как и кем, не прошедший испытаний, не получивший одобрения специальной комиссии Министерства здравоохранения...
– Ну почему же? Этот препарат, как уверял Гржимек, лично он тщательнейшим образом тестировал. Его испытывали на крысах и свиньях...
Объяснение отнюдь не показалось Коле убедительным. Он загорячился:
– Нелли Кимовна, но вы же взрослая женщина! Вы же врач! Ну приду я к вам завтра, принесу пузырек с какой-то жидкостью, скажу, что это суперлекарство от СПИДа, что я его изобрел и проверил на крысах и свиньях. И что же, вы сразу введете его больному, поверив мне на слово?
– Вам – не поверю, – отрезала, озлобляясь, Рябкина и отвернулась от журналиста, подчеркивая, что с «писаками» ей разговаривать не о чем.
Сергей сделал Самойленко незаметный знак рукой – мол, хоть недолго подержи язык за зубами, а то эта цаца совсем разговаривать не захочет, а затем снова максимально доброжелательно продолжал расспрашивать Нелли Кимовну:
– Препарат действительно ни разу не дал осложнений? И как нам получить его образец?
– Нет, препарат оказался нормальным. Я ему доверяла на все сто процентов. Наша с Гржимеком задача – обеспечить клиентов здоровым потомством, поэтому в качестве и безопасности «слипа», а также в невозможности побочных эффектов при его применении я была уверена.
– А как насчет образцов?
– Образцы есть. У меня дома, во встроенном сейфе, есть еще пять ампул.
– Как найти сейф?
– В ванной комнате, над раковиной, за зеркалом. Он вделан в стену между ванной и туалетом.
– Ключ?
– У меня в сумочке. Я так понимаю, что обязана буду отдать вам этот ключ?
– Да, конечно. Так будет лучше и для нашего расследования, и лично для вас. Ведь есть статья – «За сокрытие улик и вещественных доказательств»...
– Не надо мне все это рассказывать, да еще в таком тоне, – недовольно поморщившись, прервала Бобровского Нелли Кимовна. – Отдам я вам этот ключ.
– Хорошо, продолжим. Итак, мы остановились на том, что матери вводится специальный препарат, – напомнил Бобровский. – И что же происходит дальше?
– Затем, как я уже говорила, мы слегка пугали роженицу и готовили ее к операции. К этому времени в Одессе уже должен был находиться клиент, мы предупреждали о возможных сроках родов заранее.
– И?
– Мы делали кесарево, и пока мать находилась под наркозом, ребенок передавался в руки клиента. Мать не успевала даже услышать его первого крика, поскольку операции проходили под общим наркозом.
– Но ведь не все переносят общий наркоз? Как же вы выходили из ситуации?
– За кого вы нас принимаете? Вы думаете, мы заранее не исследовали состояние здоровья матери? – Рябкина каталась уязвленной. – Я же вам объясняю: к отбору матерей мы относились крайне осмотрительно. Сбоев быть не могло.
– Кто делал операции?
– Оперировала всегда одна и та же бригада, которую я сама составляла. Я, Кварцев и наш анестезиолог Никитенко, операционная сестра Свороб и Королькова. Этого состава вполне хватало.
– Все они знали, чем занимаются? Вы с ними как-то за это расплачивались?
– Конечно. Кварцев и Никитенко получали по полштуки баксов, а Свороб и Королькова...
– Извините. Нелли Кимовна, – прервал ее Бобровский, – назовите цифры еще раз, только нормально, без жаргона, хорошо?
– Врачи получали по пятьсот долларов за операцию, медсестры – по двести.
– А вы сами?
– Я – организатор, получала, естественно, намного больше, но на меня ложились и все расходы.
– Сколько?
– За первую операцию мне заплатили пять тысяч долларов. Затем расценки слегка увеличили.
– Сколько вы получили за сына Сергиенко? – у Банды все не выходила из головы Оля, страдавшая где-то там, в больничных стенах.
– Десять тысяч долларов.
– Ни фига себе! – присвистнул от удивления журналист.
– Но не все эти деньги шли мне! – попыталась смягчить произведенный эффект Нелли Кимовна. – Именно из этих десяти тысяч я плачу операционной бригаде. Из них же я закупаю витамины и фрукты для матери, пока она носит ребенка. Из них в конце концов я плачу в горздравотдел, в другие ведомства, а также в Киев, в министерство.
– Так-так-так! – заинтересовался Сергей. – Назовите фамилии, суммы, обстоятельства передачи денег. Расскажите о причинах, по которым вы вынуждены были им платить.
– Ну, фамилии... Я скажу так – всем первым лицам, только в Киеве не министру, а его заму, курирующему рождаемость и педиатрию. Ставка для всех одна – я давала каждому по триста долларов в месяц.
– Богаты ваши чиновники от здоровья! – пробормотал себе под нос Самойленко.
– Обстоятельства, как вы выражаетесь, передачи денег тоже были одинаковы – заходила в кабинет, вручала. Так что свидетелей вы вряд ли найдете, некому подтвердить факт дачи взятки. Но платила я регулярно.
– Зачем?
– Как вам получше объяснить... Вся наша система построена так, что государство в любой момент может «наехать» на отдельно взятого своего гражданина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78