На следующий день, незадолго до полудня, каноэ причалили к берегу, и Ренэ п
риказано было выйти на сушу. Осмотревшись по сторонам, он узнал устье той
самой лагуны, где несколько месяцев назад смачивал холодной водой больн
ую руку и ждал возвращения Хас-се, отправившегося на разведку.
Слезы выступили у него на глазах, когда он вспомнил эти счастливые дни. Но
мальчик поспешил смахнуть слезы, а ласковый взгляд Э-чи вернул ему надеж
ду. Издали видел он двух других пленников, но поговорить с ними ему не удал
ось. Эти двое были из числа новых колонистов, приехавших на кораблях адми
рала Рибо. Когда по приказу Рибо все солдаты покинули форт, Лодоньер разр
ешил им остаться, так как оба страдали от приступов лихорадки.
Вытащив каноэ на сушу и спрятав их в кустах, семинолы вошли в тень кипарис
ов и гуськом зашагали по узенькой тропинке, кое-где залитой водой. Достат
очно было одного неверного шага, чтобы увязнуть в болоте и захлебнуться
жидкой грязью.
Ренэ заметил то место, где от тропинки, по которой они шли, ответвлялась др
угая, которую когда-то показал ему Хас-се. Он надеялся, что Э-чи также ее за
метил.
Были уже сумерки, когда они добрались до деревни семинолов. Население ра
достно встретило воинов и с любопытством рассматривало пленников, в осо
бенности Ренэ, о котором слышали все. Семинолы считали его самой ценной д
обычей.
Деревня семинолов занимала островок, или, вернее, холм, возвышавшийся ср
еди болот. Деревушка состояла из сотни хижин, а по склонам холма тянулись
маисовые поля и огороды, засаженные тыквами. Из пятисот человек населени
я двести были воинами.
Непроходимые болота окружали остров со всех сторон, и добраться до него
можно было только по той самой узкой тропинке, по которой воины привели в
деревню Ренэ. Там, где заканчивалась тропинка, день и ночь стоял на страже
воин-семинол; не было, следовательно, возможности напасть на островок и з
астигнуть врасплох жителей деревушки. Не могло быть речи также и о побег
е.
В ту самую ночь, когда Кат-ша со своими пленниками вернулся в деревушку, в
оин, охранявший тропинку, услышал дикое заунывное пение, которое доносил
ось из густых зарослей.
Затем раздался громкий крик и слова:
Ц Э-чи из деревни Селой ненавидит семинолов и возвращается к своему нар
оду!
Караульный побежал к тому месту, откуда доносился голос. Вдруг он услыша
л плеск воды; затем все стихло. Он обыскал заросли, спускавшиеся к самому б
олоту, но никого не нашел. По темной воде пробегала рябь и несколько пузыр
ей поднялось со дна.
На крик караульного прибежали жители деревушки; долго искали они того, к
то, видимо, предпочел смерть неволе. Наконец они нашли в кустах головной у
бор из перьев, какой носят воины-семинолы. Вспомнили, что убор этот принад
лежал молодому индейцу из деревни Селой. Семинолы пожалели о том, что при
няли его в свою среду, и вернулись в деревню. Караульный снова занял свой п
ост, и об исчезновении Э-чи никто больше не думал.
Несколько воинов, собравшись перед хижиной, где лежал связанный Ренэ, со
смехом обсуждали странный способ, какой избрал Э-чи, чтобы вернуться к св
оему народу. Ренэ слышал этот разговор, и сердце его мучительно сжалось: с
о смертью Э-чи угасла последняя его надежда на спасение.
На следующий день начались приготовления к празднеству. Празднество до
лжно было продолжаться три дня.
С утра до ночи женщины и дети толпились вокруг хижины, где лежал Ренэ Дево
. Всем хотелось на него поглазеть.

XVI. Перо фламинго

Второй день томился Ренэ Дево в деревушке семинолов, окруженной непрохо
димыми болотами, а в это время в далекой стране алачуг жизнь текла мирно и
беззаботно. Был предвечерний час. Легкий ветерок проносился над саванна
ми, воздух был насыщен запахом цветов, лианы свешивались с ветвей деревь
ев, и птицы громко пели свои вечерние песни.
Среди высоких деревьев разбросаны были вигвамы из оленьих шкур и хижины
, крытые пальмовыми листьями. Жили здесь те индейцы, которые признавали с
воим вождем старого Микко. Когда спала жара, все они высыпали из хижин под
ышать свежим воздухом. Вернулись охотники, нагруженные дичью, и, отдав св
ою добычу женщинам, растянулись на мягкой траве. Женщины суетились у кос
тров, стряпая ужин, а перед вигвамами и на берегу ручья резвились дети. Под
ростки купались в реке, протекавшей недалеко от рощи, а матери-индианки с
тревогой прислушивались к веселым голосам. Боялись они услышать пронзи
тельный крик, возвещающий появление Аллапатты, великого аллигатора.
В центре лагеря возвышался вигвам просторнее, чем все остальные. К верху
шке его был прикреплен пучок орлиных перьев в знак того, что здесь живет в
ождь. У входа в этот вигвам сидели на разостланных шкурах старый вождь Ми
кко, старшины его племени и Я-чи-ла-не, молодой вождь индейцев алачуа. Стар
ики курили трубки с длинными мундштуками. За спиной Микко спокойно и пря
мо стоял Хас-се, друг Ренэ; в волосы его было вплетено алое перо, напоминав
шее язычок пламени и резко выделявшееся на фоне темной листвы.
В разговор старших он вмешиваться не смел, но видно было по его оживленно
му лицу, что хочется ему принять участие в беседе.
Наконец старый вождь повернулся к нему и с улыбкой спросил:
Ц Как ты думаешь, могут ли враждовать между собой белые люди и те, другие,
тоже белые, которые сюда приплыли издалека?
Гордясь тем, что вождь привлекает его к беседе, Хас-се нерешительно ответ
ил:
Ц Думаю я, что между ними может быть вражда. Отдельные наши племена часто
сражаются друг с другом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30