– Но обещаю: когда вернусь, буду паинькой. А пока поживешь у другой своей «мамочки».
Оставалось последнее. Нужно сообщить этой другой «мамочке», что она планирует совершить экскурсию в Большую базу, и постараться добиться, чтобы таинственное «агентство» субсидировало эту экскурсию.
Уложив вещи, она послала Кристине сообщение: «Прихватите с собой поводок. Ваша очередь выгуливать собаку».
Двадцать один
Письмо, которое Алехандро выбросил из окна, они смогли прочесть, только укрывшись в своей маленькой комнатке. Гильом разгладил пергамент, в который был завернут кусок дерева; Кэт с тревогой заглядывала ему через плечо.
«Я здоров, питаюсь хорошо, и все же с каждой минутой плен тяготит меня все сильнее. При мне постоянно находятся охранники, и я не вижу способа сбежать из этого дома. Комната, где меня содержат, маленькая, но в ней есть все необходимое. Впрочем, по сравнению с хорошо известными нам сараями это настоящая роскошь. Однако ничто меня не радует, пока мы врозь.
Де Шальяк превратился в мою тень. Он редко выпускает меня из поля зрения, следует за мной по пятам, если не в буквальном, физическом смысле, то глазами, и его неусыпная бдительность делает плен еще тягостнее. Однако я обдумываю, как выбраться отсюда. У меня завязался дружеский флирт с Элизабет, графиней Ольстерской, женой принца Лайонела…»
– Господи! – воскликнула Кэт. – Лайонел мой сводный брат!
«…с помощью ее пажа, паренька по имени Джеффри Чосер. Это он принес мне подарок от нее и унес назад послание с выражением моей благодарности. Он предприимчивый малый и обожает всякие забавы; думаю, я сумею вовлечь его в заговор чисто из любви к интригам. Если у меня получится, я пришлю его к тебе с посланием – постараюсь как-нибудь убедить его, что это часть моего флирта с графиней.
Пергамент в этом доме ценится высоко, и де Шальяк может заподозрить что-то, если я буду просить его, поэтому, если сможешь, напиши и брось мне сюда письмо, оставив одну сторону пустой. Я буду держать окно открытым, нужно лишь попасть между планками. Приходи попозже, чтобы тебя не заметили.
Кэт, дорогая моя девочка, будь здорова, благополучна и позаботься о себе. Как давно я не обнимал тебя, не целовал твою нежную щечку! Гильом, береги ее. Я на тебя рассчитываю».
Кэт, плача, прижала письмо к лицу.
– Ох, p?re… Нужно сразу же написать ответ.
– Этот рисунок означает огонь с Небес, который вдыхает искру жизни в человека и животных, а этот, – говорил Фламель, указывая на трехстворчатую икону, – предназначен призвать Отца, Сына и Святого Духа. Святая Троица представлена здесь соответственно как красный камень, белый камень и философский камень. – Он повел пальцем по рисунку. – Видите, как эти кольца связывают их в божественном единении?
– Но какое отношение все это имеет к преобразованию металлов, если это результат другой комбинации тех же элементов? – спросил де Шальяк.
– О, это не просто другая комбинация тех же элементов, – ответил Фламель, – это акт создания. И первые шаги самые важные, поскольку без небесной поддержки человек не может сделать ничего, что станет естественной частью божественной реальности. Любой, кто хочет этим заниматься, сначала должен получить одобрение Господа, чтобы никак не оскорбить Его. В противном случае на успех рассчитывать не приходится.
Де Шальяк слушал Фламеля точно зачарованный.
– И как узнать, что одобрение получено?
– Бог посылает знак.
– Какой?
– Это предсказать невозможно – каждый раз другой. Всякий, практикующий это искусство, должен неутомимо молиться, чтобы Бог явил ему Свою волю, и при достаточном усердии он распознает знак. Вспышка огня, перемена ветра, подъем воды, землетрясение. Эти четыре элемента всегда подчинялись Господу, и Он может через них выразить Свою волю. И когда человек поймет, чего хочет Бог, он обретет собственную власть над стихиями, и работа может быть начата. Направляемый Господом, он узнает, как усмирить сотрясающуюся землю, зажечь огонь и загнать в русло воду. Тогда все становится возможным.
Над столом повисло глубокомысленное молчание. Пламя свечи затрепетало, когда де Шальяк листал первый раздел рукописи – семь страниц, уже исписанных изящным почерком Алехандро. В конце этого раздела обнаружилась картинка, выполненная в прекрасных мягких тонах и покрытая золотой краской. Однако само изображение вызывало неприятное чувство: во рту отвратительной змеи исчезала дева, чье крошечное нарисованное лицо, искаженное болью и ужасом, казалось живым.
– Коллега, – обратился де Шальяк к Алехандро, – что написано под этим рисунком?
Алехандро закончил переводить эту страницу, но текстом под картинкой пренебрег. Он пробежал взглядом по надписи на иврите.
– Одно-два слова понятны, – ответил он, – однако остальное требует более внимательного изучения. Чтобы перевести всю надпись, я должен поработать над ней.
– Сколько времени?
– Чтобы перевести только эту строчку? Часа два, возможно. Но какой в этом смысл, раз пока расшифрован только один раздел из трех и в каждом оставшемся есть свои рисунки? – Алехандро пролистал страницы второго раздела, в конце которого было изображение той же змеи, пришпиленной к кресту. – Что, к примеру, означает вот это?
– Не знаю, – благоговейно ответил Фламель, перекрестился, сложил ладони вместе и быстро пробормотал молитву. – В нужное время Бог в Своей мудрости откроет нам это. – Он перевел на Алехандро взгляд и добавил проникновенно: – И, уверен, Бог избрал Своим орудием вас. Вот почему это сокровище и попало вам в руки.
– Слава Господу! – воскликнул де Шальяк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175