Однако здесь видно плоховато, и я не могу разглядеть все детали как следует. Поднесите его к окну.
Однако солнце с этой стороны здания уже ушло, и у окна видно было не намного лучше.
– Пойдите с ним в коридор, к западному окну, – посоветовала ирландка. – Там света еще хватает. Мне нужно кое-что сделать леди, желательно в уединении.
– Можно? – спросил Алехандро Кэт.
– Иди. Но потом сразу же принеси его обратно.
Шагая медленно и осторожно, Алехандро нес свой груз, более драгоценный, чем все золото мира. Покинув комнату, он пошел по длинному коридору и завернул за угол, к тому окну, о котором говорила ирландка. Де Шальяк какое-то время следовал за ним, но потом остановился и нерешительно сказал:
– Вы и сами можете осмотреть ребенка, а мне, наверное, пора… уходить.
Алехандро обернулся.
– Нет, останьтесь, если только у вас нет настоятельной причины уйти.
– Просто в моем присутствии здесь больше нет необходимости.
– Людей связывает не только необходимость.
– Однако между нами всегда было именно так, коллега.
– Но не сейчас. – Алехандро сделал жест в сторону окна, из которого лился яркий свет. – Пойдемте, осмотрите моего внука. Пусть в виде исключения нас свяжет что-то хорошее.
Они стояли у окна, восхищаясь ребенком и дожидаясь, пока повитуха сообщит, что женские дела Кэт улажены и ребенка нужно принести обратно, чтобы он попробовал вкус молока и начал привыкать к рукам матери. Однако время проходило, свет угасал, и они забеспокоились.
– Может, что-то пошло не так? – с тревогой сказал Алехандро.
– Пойду-ка я спрошу, – предложил де Шальяк. Однако ирландка не впустила его в комнату.
– У нее было небольшое кровотечение, но я обработала родовые пути травяным настоем, и оно вроде бы остановилось. Но ей требуется полный покой, никаких движений.
– Тогда что нам делать? – встревоженно спросил Алехандро, когда де Шальяк вернулся и сообщил ему эти новости. – Графиня наверняка не хочет, чтобы я и минуту задерживался тут сверх необходимости. И конечно, она пожелает, чтобы моя дочь тоже ушла.
– Нет-нет, она не станет возражать, чтобы Кэт осталась, – запротестовал де Шальяк. – Может, эта женщина и сердится на вас, однако она не чудовище. У нее в груди бьется доброе, нежное сердце. Она позволит Кэт остаться, пока та не поправится. Я буду настаивать на этом.
– Для меня невыносима мысль расстаться с Кэт. Один раз это уже произошло, и ничего…
Он смолк, услышав на лестнице шаги. Тяжелые, мужские шаги, не легкую поступь графини или ее горничных. И голоса – низкие, мужские, полные решимости. Сердце у Алехандро заколотилось как бешеное. Он шмыгнул за угол, прислонился к стене, прижимая к груди ребенка, и устремил на де Шальяка полный страха взгляд.
Голоса и шаги теперь доносились с самого верха лестницы, и де Шальяк, выглянув из-за угла, бросил быстрый взгляд на вновь прибывших. И, выругавшись себе под нос, снова отпрянул за угол.
– Это сам Лайонел. И… и…
– Кто?
– И Карл Наваррский.
– Элизабет! – прошипел Алехандро, прислонившись к стене и закрыв глаза. – Значит, она все-таки мне отомстила. – Он крепче прижал к себе младенца. – Наверное, она послала за ним, как только мы сюда прибыли, и злодей дожидался своего часа, пока мальчик будет исцелен. Что ж, значит, ему одна дорога – в ад!
Он попытался сунуть ребенка в руки де Шальяка, но француз не взял его. Вместо этого он схватил Алехандро на плечи, удерживая его от безумного шага, который тот готов был совершить.
– Нет! – настойчиво зашептал он. – Не ходите туда!
– Я убью этого мерзавца…
– Вы забыли, что держите в руках внука английского короля?
Да, он забыл. Алехандро посмотрел на ребенка. Божье проклятие падет на любого, кто попытается разлучить его с мальчиком или его матерью!
Теперь голоса доносились из маленькой комнаты.
– Я пришел, чтобы от имени отца заявить права на своего племянника, – твердо заявил Лайонел, – и поговорить с давным-давно потерянной сестрой.
Сердце Алехандро чуть не выскочило из груди.
– Где ребенок? – услышал он.
– Лекари унесли его, – ответила ирландка, – я не знаю куда. Может, они спустились по лестнице до того, как вы поднялись.
«Спасибо, добрая женщина!» – подумал Алехандро, мысленно благословляя ее.
– Который из них? Еврей или француз?
– Не знаю. Мне и в голову не приходило, что один из них еврей. Хотя, может, они оба евреи, кто знает.
Де Шальяк положил руку на плечо Алехандро.
– Забирайте ребенка и уходите.
– Не могу я бросить Кэт…
– Ее судьба больше от вас не зависит. Я вернусь в комнату – мне этих людей нечего бояться, я слишком много знаю об их тайных пороках. Я отвлеку их, а вы пока бегите вместе с ребенком.
– Но Кэт… – простонал Алехандро.
– Спасайте ее дитя, а не то потеряете обоих. Вот ваш выбор. Но если вы скроетесь, обещаю, я постараюсь позаботиться о ней.
– Что вы можете сделать?
– Не знаю, – ответил де Шальяк, – но сделаю все, что в моей власти. Торжественно обещаю это, потому что питаю к вам самые добрые чувства и огромное уважение.
Алехандро посмотрел в глаза своему бывшему наставнику и увидел в них дружелюбие. Две недели назад он ни за что не поверил бы де Шальяку, но с тех пор многое изменилось.
– Идите в мой особняк, возьмите хорошего коня и покиньте Париж. Ваша сумка с золотом в моем кабинете, за греческой книгой, которую я вам давал почитать.
– В Авиньоне еще есть евреи? – спросил Алехандро.
– Да. Указы Клемента оставили заметный след. Тамошнее гетто процветает. Вам там будут рады.
Разум Алехандро был в смятении. Что еще он упускает?
– Тогда я отправлюсь туда. Где есть евреи, всегда есть и ребе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175