Может, и о браке мечтаете?
– Ох, перестаньте, де Шальяк, ни у кого ничего подобного даже в мыслях нет, и меньше всего у самой графини. Она замужем, и, возможно, этот брак лучший из того, на что она могла рассчитывать. Тем не менее это вовсе не означает, что он устраивает ее во всех отношениях. Глядя на принца Лайонела, я не думаю, что он привлекателен для женщин; разве что самим фактом своего королевского происхождения. Он несет в себе все черты Плантагенетов, но в нем они принимают скорее неприятную форму.
– У них есть дети, значит, какая-то привязанность между ними существует.
– Между мужьями и женами всегда возникает привязанность, пусть и не по причине взаимного влечения. Что ни говори, они одна семья, и цели у них тоже общие. Однако, по моим наблюдениям, в королевских семьях эта привязанность часто весьма умеренная. Нашей леди явно не хватает приятного, необременительного возбуждения, которое горячит кровь, только и всего.
– Но вы… вы…
– Еврей и, следовательно, не гожусь даже для флирта?
– Да!
– Она не узнает, если вы ей не скажете. И я считаю, что, сделав это, вы нанесете себе не меньше вреда, чем мне. – Алехандро одним глотком допил вино и встал. – А теперь, с вашего позволения, мой страж, я хотел бы удалиться к себе и снова заняться переводом. Наш добрый Фламель, кажется, вот-вот взорвется от нетерпения. Сейчас он, скорее всего, стоит на коленях и изливает душу своему Богу в надежде, что тот сочтет его достойным. Кто знает, когда это решение будет принято? Может, совсем скоро, если он столь благочестив, как думает. Не хотелось бы заставлять его ждать.
– Как пожелаете, доктор.
В дверях Алехандро повернулся и спросил с горькой улыбкой:
– Скажите еще раз, зачем вы держите меня здесь. Неужели только ради удовольствия находиться в моем обществе?
– Что-то вроде этого.
Алехандро вздохнул.
– Я так и думал, что ничего другого от вас не услышу.
Однако теперь он понимал, что это не так. Его будут держать в заточении, пока не прояснится секрет обогащения, заключенный в рукописи Авраама. Пора изобретать ошибки.
Этим вечером он перевел еще одну страницу – и сделал первую маленькую ошибку: вместо «зеленый» написал «красный».
«Фламелю и в голову не придет заподозрить, что здесь что-то не так», – подумал он, улыбнувшись.
Он как раз вытирал кончик пера, когда в окно влетел маленький «снаряд» и с негромким стуком упал на постель.
Алехандро бросился к окну. Как только его глаза привыкли к темноте, он различил внизу две фигуры.
– Подождите, пока я прочитаю, – прошептал он.
Поднес свое сокровище к свече, развернул его; одна сторона, как он и просил, была пуста, на другой своим прекрасным почерком Кэт написала ответ.
«Марсель принял нас хорошо, хотя не знает, кто я такая. Гильом не выдал меня ни ему, ни кому-либо другому. Со мной все в порядке, мы надежно защищены, в особенности от любопытных глаз тех, кто может начать задавать вопросы. Целыми днями Гильом и Этьен Марсель разрабатывают планы мятежа, и мне удалось оказать им посильную помощь. Это хорошо, потому что иначе они допустили бы ужасные стратегические ошибки, на которые я обратила их внимание.
Наше путешествие в Париж затянулось, как ты, без сомнения, понял. Гильому нужно было многое сделать по дороге. Он выслушивал рассказы вдов об их горькой судьбе, оставлял послания для своих сторонников с призывом вооружаться. Беда, смерть и ужас встречались нам на каждом шагу, p?re.
В одном крестьянском доме мы нашли мужчину, у которого была холера, – я сделала для него, что смогла, посоветовав использовать одуванчики. А его жена носила ребенка, который высасывал из нее все соки. Но в этом доме случилось нечто еще более ужасное – старший сын умер от чумы, за месяц до нашего появления. Я расспрашивала женщину, но она мало что могла рассказать, только говорила, что "черная смерть" приходит и уходит, каждый раз забирая кого-нибудь. Я спросила ее о крысах, и она сказала, что мальчик часто сам охотился на них и, может, съел одну, терзаясь муками голода. Мы нашли его могилу, я отрезала у него руку и взяла с собой – да простит меня Бог, – поскольку знаю, что этот прах может нам когда-нибудь пригодиться. Я завернула ее и храню в безопасном месте».
Алехандро почувствовал, как сердце переполняется гордостью за Кэт и одновременно трепещет от страха за нее.
«Итак, – подумал он, – дочь стала осквернительницей могил, как и отец».
Что испытывал его собственный отец, когда Алехандро был в возрасте Кэт, – те же гордость и страх? Ему страстно хотелось узнать ответ на этот вопрос, и он мысленно задал его, сопроводив краткой молитвой. Однако прислушиваться к сердцу в ожидании ответа времени не было.
«Может, тот, кто приглядывает за смертными, не допустит, чтобы из-за этого все у нее пошло вкривь и вкось, как у меня», – подумал он и вернулся к чтению.
«Нужно как можно быстрее вызволить тебя, поскольку совсем скоро нам придется покинуть Париж и снова отправиться на север, а я не позволю Гильому уйти, пока ты в неволе. Предстоит сражение между Карлом Наваррским и дофином, и Марсель договорился с Наваррой, что Карл приведет своих людей, чтобы поддержать Наварру, в обмен на некоторые уступки в сторону свободы, после того как дофин будет свергнут. Хотя мы с Гильомом согласны в том, что Наварра – жестокий зверь, Марсель убедил нас, что это единственный способ добиться своих целей.
Будь осторожен с Элизабет, p?re, ведь она жена моего сводного брата. Гильом твердит, что ты и так это знаешь, но, я думаю, лишний раз напомнить не помешает. Вдруг Лайонел узнает, кто ты такой? Мы боимся за тебя. Но, конечно, все равно ждем записки от ее пажа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175