— Ну что же вы, маркиз, — сказала старая графиня, — у нас не так уж много мужчин, и вы могли бы пригласить кого-нибудь из дам.— Нет-нет, — ответил маркиз Лагранж, — после виконта показывать свое умение в танце небезопасно. Пусть он танцует.Анри пригласил к следующему танцу Констанцию.— Так вы помните о нашем уговоре? — шептала мадемуазель Аламбер.А Анри, ведя ее за руку, не поворачивая головы, отвечал:— Только после того, как Мадлен окончательно потеряет голову.— Но ведь не можете вы оставить меня без помощи?— Что ты, Констанпия, я обязательно помогу тебе, но не так скоро. Ты же видишь, я занят другим.— Тогда, Анри, я попрошу тебя еще об одной услуге.— Лишь бы она не была такой сложной.— Я очень устала, а девочке нужно написать письмо своему возлюбленному, оставшемуся в Париже. Сама она этого не сделает, а ты с твоим великолепным слогом справишься за несколько минут.— Это, Констанция, я тебе обещаю.Закончив танцевать с Констанцией, Анри пригласил маркизу Лагранж. Женщина смотрела на молодого человека, не скрывая своего восхищения, а маркиз невесело улыбался, следя за своей женой.— Мы еще с вами встретимся, виконт? — шепотом спрашивала маркиза во время танца.— Нет, мадам.— Отчего же?— Я заходил к вам всего лишь поговорить о вашем муже, и вы мне все рассказали, удовлетворили мое любопытство.— Так вы не придете?— Я сожалею, мадам, но не в моих правилах возвращаться к женщинам.— Вы чудовище, виконт, — приторно улыбалась маркиза.— Мне часто говорят это, но стоит взглянуть в зеркало, я понимаю — меня хотят оболгать. Ведь невозможно же, маркиза, согласитесь, любить чудовище.— Любовь… — задумчиво произнесла маркиза Лагранж, — я никогда не злоупотребляю этим словом.— И правильно делаете, маркиза, никогда не стоит говорить, что ты кого-то любишь, если это не так.— Но вы же, виконт, любите повторять это слово.— Я говорю лишь то, о чем хотят от меня услышать, не больше.— Так вы обманываете женщин?— Ничуть. Когда я произношу слово» люблю «, я и в самом деле испытываю это чувство. Но вы же сами убедились, любовь может быть разной — любовь тела, любовь души, любовь сердца, глаз.— Мужчины всегда находят оправдание для себя, — немного раздраженно бросила маркиза и танец на этом завершился.Только тут спохватились, что старая графиня уснула. Анри тут же дал знак музыкантам и те удалились.— Мадам! Мадам!— А? Что? — графиня вскинула голову.— Мадам…— Ты хочешь пригласить меня на танец?— Нет, бабушка, я уже отпустил музыкантов и, по-моему, настало время ложиться спать.— А ты спать собираешься? — лукаво улыбаясь, поинтересовалась графиня Лабрюйер.— Я слишком молод, чтобы спать каждую ночь. Дворецкий стоял в двери с непроницаемым лицом. Ему-то прекрасно были известны все ночные похождения молодого виконта. Но пожилого слугу уже трудно было чем-либо удивить. За время службы у графини Лабрюйер он насмотрелся всякого. А самое главное, он научилсяНичем не выдавать своего удивления, а это главное для слуги.— Я вас провожу, — виконт подал руку своей бабушке и та, распрощавшись с гостями, двинулась к своей спальне. Распрощались и супруги Лагранж.Мадлен, поколебавшись, подошла к Констанции и поблагодарила ее:— Мадемуазель, спасибо вам за заботу, я, наверное, воспользуюсь вашим советом покинуть имение.— Да, мадам, вам лучше всего уехать. Но только не расставайтесь с воспоминаниями.— Спокойной ночи.Мадлен Ламартин выглядела несчастной. Она сгорбилась и двинулась в одиночестве по коридору.» Какая странная женщина, — подумала Констанция, — быть влюбленной — и так не обращать внимания на свою внешность «.— А мы чего ждем, Констанция? — поинтересовалась Колетта.— Подожди, посиди здесь немного, я сейчас вернусь.Констанция выглянула в коридор.По коридору легкой походкой возвращался Анри. На его губах блуждала задумчивая улыбка. Он остановился у двери Мадлен Ламартин, ибо та была приоткрыта, словно приглашала войти.» Нет, это ловушка, — подумал виконт, — я сделаю по-другому»— и он осторожно прикрыл дверь.Мадлен, ожидавшая, что виконт вот-вот зайдет к ней, опустила голову на руки и расплакалась. Но тут же, не выдержав, сорвалась с места и выбежала в коридор. Виконт удалялся.Констанция посчитала нужным спрятаться за портьеру.— Погодите, виконт! — Мадлен не узнала своего голоса.Тот обернулся.— Простите, мадам, если я поступил не правильно, закрыв дверь. Я всего лишь боялся за ваше здоровье. Сквозняки в этом доме такие холодные!— Я должна поговорить с вами.— Я к вашим услугам, — виконт распахул дверь своей спальни, — входите же, не бойтесь.Мадлен огляделась. Коридор был пуст, если не считать дворецкого, сидевшего за столом перед зажженными канделябрами.— Я слушаю вас, мадам, — напомнил своей гостье виконт, которая потеряла дар речи и лишь смотрела на молодого человека глазами, сверкавшими от обилия слез.— Вы должны оставить меня, виконт.— Я не могу этого сделать, мадам.— Но я прошу вас!— Я тоже прошу вас не говорить подобного.Но неужели вы не видите, как я страдаю?— Я страдаю тоже.Но я уже не в силах переносить страдания.В вашей воле, мадам, прекратить их, только условности удерживают вас от этого.— Я ненавижу вас! — закричала Мадлен, но по ее глазам было нетрудно догадаться, что эти слова далеки от истины.— Вы обманываете сами себя.— Но я прошу вас, — взмолилась Мадлен, — не заставляйте меня произносить эти страшные слова!— Какие?— Не могу же я сказать, что я люблю вас, — и женщина, заплакав, выбежала из спальни виконта.Он слышал, как щелкнула задвижка двери ее спальни. Улыбнувшись, Анри вышел в коридор. Констанция уже шла ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71