Это решать мне, шевалье. Ну что ж, вы решили убить меня, так убивайте, — и Констанция запрокинула голову.Ее длинная стройная шея напряглась, а чтобы усилить впечатление, мадемуазель Аламбер раздвинула ворот платья.— Колите, шевалье, если вам приятен вид моей крови.И тут Констанция не на шутку перепугалась: подрагивающий клинок впился ей в горло. Она вскрикнула и отпрянула. Александр Шенье выронил шпагу из рук.Констанция с ужасом прислушивалась к боли, а затем прикоснувшись пальцами к шее, поднесла их к глазам: кровь текла по ее руке.— Простите меня, мадемуазель, — бросился на колени Александр Шенье, — на меня нашло какое-то затмение, простите!Констанция приложила платок к ране.— Бедный мальчик, вы, наверное, в самом деле влюблены до умопомешательства. Ну что вам такого мог сказать виконт Лабрюйер? За что вы хотели убить меня?В глазах молодого человека стояли слезы. Он готов был отдать все, лишь бы только вернуть время назад, лишь бы только не текла кровь по белоснежной шее Констанции Аламбер.— Он сказал, что вы принуждаете Колетту выйти замуж за Эмиля де Мориво.— Ее принуждает мать, — ласково ответила Констанция, — и Колетта сама не решится ее ослушаться.— Но как же быть с нашей любовью?Уголки плотно сжатых губ Констанции дернулись.— В слове «муж», дорогой мой, не звучит любовь, а вот в слове «любовник» оно присутствует. Подобное никогда не приходило вам в голову, шевалье?— Простите меня, — Александр Шенье прикрыл глаза и из-под опущенных век показались слезы.— Вам стыдно? — спросила Констанция.— Мне стыдно, мадемуазель, за свой поступок, но я все равно добьюсь своего, Колетта будет моей женой.— Ну что ж, — вздохнула Констанция, — тогда мне придется прибегнуть к крайнему средству. Ведь вы считаете Анри Лабрюйера своим другом?— Он очень много сделал для меня.— А вам не показалось странным, шевалье, что до поры до времени он молчал и только сейчас решился открыть вам глаза на мое так называемое коварство?— Мадемуазель, прошу вас, расскажите мне все иначе я начну теряться в догадках и не пойму, кто мне друг, а кто мне враг.— Хорошо, шевалье, но прошу ничему не удивляться. Многое из услышанного вами покажется странным и даже непристойным, но вы сами просили меня рассказать все, ведь, не зная правды, невозможно принимать правильные решения. Вы со мной согласны, шевалье?— Да, мадемуазель.— Так вы готовы знать правду или все-таки предпочитаете оставаться в блаженном неведении?— Я готов ее выслушать, мадемуазель. Александр Шенье все еще стоял на коленях перед Констанцией Аламбер, все еще тонкой змейкой сочилась кровь из раны на шее женщины.— Вы знаете, шевалье, кто такой Эмиль де Мориво?— Мне приходилось с ним встречаться, мадемуазель, он мой учитель фехтования в гвардейской школе.— Но это всего лишь одна из его ипостасей.Шевалье широко раскрытыми глазами посмотрел на Констанцию.— Неужели вы хотите сказать, мадемуазель…— Да, именно. Он был моим любовником.— Как я раньше не догадался об этом, — воскликнул Александр Шенье.— Да-да, дорогой шевалье, он был моим любовником.— И вы, мадемуазель, согласны, чтобы он завладел Колеттой?Мадемуазель Аламбер улыбнулась.— Как муж, только как муж. Роль любовника я прочу вам.Так вот в чем дело, — догадался Александр, — вы помогли мне лишь с целью отомстить Эмилю де Мориво?— Не только с этой целью, шевалье, ведь я еще люблю Колетту, вы упускаете это из виду.— Простите, мадемуазель, но я не совсем понимаю вас…Но Констанция пропустила это замечание мимо ушей.— А теперь мне хотелось бы открыть вам глаза на роль виконта Лабрюйера во всей этой истории.— Неужели, мадемуазель Аламбер, и он взялся помогать мне, не имея в виду помочь Колетте? Мадемуазель Аламбер рассмеялась.— Виконт не из тех людей, которые готовы помогать бескорыстно. Ведь он мой друг и, узнав о предательстве Эмиля де Мориво, по-своему взялся помочь мне.Лицо шевалье напряглось. Он уже догадывался о самом для себя страшном, но не решался самому себе в этом признаться.И Констанция нанесла последний сокрушительный удар по самолюбию Александра Шенье.— Виконт Лабрюйер не так безобиден, как это может показаться. Он соблазнил вашу Колетту, лишил ее невинности.— Я не могу поверить в это, мадемуазель.— Поверить придется, Колетта сама рассказала мне обо всем. Это правда, шевалье, мне нет смысла вас обманывать. Анри посмеялся над вами. Надев маску Друга, виконт завладел невинностью Колетты.— Я не хочу в это верить, мадемуазель.— Но это правда и лучше знать ее, чем и далее тешить себя обманом.Шевалье не отрываясь смотрел в глаза Констанции. Ему хотелось видеть там ненависть, презрение, но из очей мадемуазель Аламбер струилось лишь спокойствие и сочувствие к обманутому молодому человеку.— Я верю вам, мадемуазель, — ответил он и не в силах больше сдерживать себя, зарыдал. Его плечи вздрагивали, а сквозь пальцы, прижатые к глазам, текли слезы.— Ну почему так случилось? — сквозь плач говорил шевалье. — Ну почему я узнал обо всем последним? Как могла Колетта предать меня?— Успокойтесь, шевалье, — Констанция как ребенка гладила по голове молодого человека, — это всего лишь жизнь и право, не стоит так убиваться из-за какой-то ерунды. Ведь все живы, все счастливы, Колетта по-прежнему любит вас, а то маленькое недоразумение с виконтом Лабрюйером лишь кое-чему научило неопытную девушку.Каждое слово Констанции Аламбер звучало для Александра Шенье приговором, приговором его любви. Теперь он смотрел на самого себя по-другому. То, что ранееКазалось молодому человеку прекрасным и возвышенным, выглядело теперь смешным и вместе с тем страшным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71