Тяжело вздохнув, Колетта бросила мимолетный взгляд на кровать и устроилась за секретером. Ее рука с пером застыла над бумагой.— Ну что же ты, пиши. Как ты называешь Александра?— Дорогой шевалье.— Я бы написал» Любимый шевалье!«— это звучит более убедительно.— Но я уже написала, — девушка от досады всплеснула руками.— Ничего страшного, допиши:» Дорогой шевалье, я люблю вас с каждым днем все больше и больше, и мое сердце уже не в силах вмещать эту любовь…«Колетта с уважением посмотрела на виконта Лабрюйера.— У вас всегда так хорошо получается! Вы диктуете письмо так, словно оно у вас уже написано в голове, словно вы хорошо знаете человека, к которому обращаетесь.— Колетта, в любви все одинаковы и единственная разница, пишешь ли ты письмо человеку благородному или простолюдину. Да и то, отличия только во вступлении. Ты уже написала?— Сейчас, сейчас.Колетта спешила и буквы получались неровными.— Не торопись, в этом деле нельзя спешить. Когда письмо написано мужчиной, почерк может быть неровным, это только выдает его нетерпение, а вот женщина должна быть рассудительной, и буквы не должны выдавать волнение.— Хорошо, виконт, я буду стараться.— И так, пиши:»… Я долго думала, лучший выход из создавшегося положения для нас — это немедленный совместный побег…«Колетта с изумлением отложила перо и широко раскрытыми глазами посмотрела на виконта.— Вы так считаете? Но ведь…— Что, дорогая?— Я не представляю, как к этому отнесется мать.— А ты собираешься ее ставить в известность?— Нет.— Ну вот видишь, или ты хочешь, чтобы Александр Шенье погиб на дуэли?— Я не хочу ни того, ни другого, — Колетта закрыла глаза. — Вы думаете, виконт, мне так и следует написать, и это в самом деле единственный выход?— Да-да, пиши:»… и мне кажется, шевалье, мы с вами сможем жить в любой другой стране, кроме Франции, и там обретем свое счастье «.— Но ведь это же невозможно! — воскликнула Колетта. — Неужели я брошу мать, брошу Париж и уеду куда-нибудь? Колетта даже не могла представить себе, куда она может податься с нищим учителем музыки. С ним в качестве мужа и во Франции делать было нечего.— Это вполне возможно, — попытался ободрить девушку виконт. — На первое время денег у вас хватит, можно продать, в конце концов, часть драгоценностей, а потом все образуется.Как образуется, виконт и сам бы не мог сказать, ему страшно хотелось, чтобы Колетта согласилась убежать вместе с Александром Шенье, ведь таким образом он поквитался бы с Констанцией Аламбер и Франсуазой Дюамель.Возможно, девушка и спросила бы, каким таким чудом все образуется, если бы в дверь не постучали. Виконт тут же замолчал, боясь выдать свое присутствие.Колетта испуганно оглянулась и тут же с облегчением вздохнула. Все-таки виконт, входя в ее комнату, не забыл задвинуть задвижку.— Кто там? — сонным голосом произнесла Колетта.— Это я, твоя мать, Колетта.Девушку насторожило то, что баронесса даже не попыталась сразу же открыть дверь, обычно она с этим не церемонилась и даже не всегда считала нужным стучать.— Я сейчас открою, — пролепетала Колетта.— Ты одета? — послышалось из-за двери.— Нет, — тут же солгала девушка, — а что такое?— Я не одна, со мной гость.— Гость?— Да, это мой тебе сюрприз. Я думаю, ты очень удивишься, ведь ты давно хотела познакомиться с этим человеком.Виконт жестами лихорадочно пытался объяснить Колетте, что ему надо где-нибудь спрятаться. Наконец, девушка сообразила.— Ах, да! — она распахнула дверки гардероба и виконт тут же укрылся за ее платьями.Сквозь стекло, крашенное фигурными нарезками, он прекрасно видел, что творится в комнате.Колетта собрала письменный прибор, захлопнула секретер и поправив прическу у зеркала, сказала:— Я сейчас, мама.Наконец задвижка открылась, и Колетта отступила на два шага.Рядом с ее матерью стоял Эмиль де Мориво собственной персоной. Он был в новом великолепном напудренном парике, новом мундире, а в руках сжимал черную, обитую барханом шкатулку.Шляпки серебряных гвоздей, удерживающих материю, ослепительно сверкали.Увидев свадебное платье, Эмиль де Мориво счастливо улыбнулся.Анри поглубже вжался во внутренности гардероба и прошептал:— Только этого не хватало, самое смешное будет, если Эмиль найдет меня и затеет драку.Но тот был настроен вполне миролюбиво. Он несколько раз обошел вокруг безголового манекена и даже прикоснулся к кружевам свадебного платья. У Колетты даже возникло впечатление, как будто невеста не она, а ее свадебное платье, и Эмилю безразлично, кто в него будет одет.— Она все еще стесняется вас, дорогой шевалье, — попробовала оправдать поведение дочери баронесса Дюамель.Колетта и в самом деле выглядела хуже некуда. На ее щеках пылал румянец, а суетливый бегающий взгляд выдавал волнение.Правда, причина его заключалась не столько в появлении самого Эмиля де Мориво, сколько в том, что он мог случайно обнаружить присутствие здесь виконта Лабрюйера.— Мадемуазель! — произнес Эмиль де Мориво, наконец-то познакомившись со свадебным платьем.Колетта приветливо улыбнулась и покорно склонила голову.— Я думаю, этот маленький сувенир вам понравится, — и он протянул Колетте обитую черным бархатом шкатулку.— Благодарю вас, месье, — Колетта принала подарок и торопливо отбросила крышку.С красной шелковой подкладки шло сияние. Прекрасное колье, не очень дорогое, но зато исполненное с хорошим вкусом, переливалось серебром, золотом и мелкими бриллиантами.— Это очень скромный подарок, — признался Эмиль де Мориво, — но я думаю, мадемуазель понравится, ведь его делал один из лучших ювелиров.Какой именно, Эмиль умолчал не только из скромности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71