Констанция села по правую сторону от графини Лабрюйер и с невозмутимым видом принялась вертеть цветок в руках. Она то подносила его к лицу, вдыхая его аромат, то обмахивалась им как веером.— Доброе утро, графиня, — Колетта сделала реверанс и села в торце стола.Франсуаза устроилась слева от графини Лабрюйер.— А что же граф де Бодуэн? — поинтересовалась хозяйка дома. — Он не желает завтракать?— Он поехал по делам и скоро вернется, — сказала баронесса.— Граф де Бодуэн? — воскликнула Констанция. — Он здесь?— А что это вас так удивляет? — спросила баронесса. — Я даже не знала, что вы знакомы.— Нет, мы виделись всего один раз, поэтому я и спросила.Любопытство баронессы распалилось. Теперь-то она понимала, граф де Бодуэн напросился в спутники неспроста, скорее всего, у него были какие-то дела к Констанции. Ведь испуг на лице мадемуазель Аламбер выдал ее с головой.Но развить эту тему баронессе не дало появление виконта Лабрюйера. Он выбежал на террасу, по-шутовски поклонился всем и пожелал всем дамам доброго утра.Баронесса Дюамель посмотрела на него с нескрываемым отвращением, она столько слышала о похождениях Анри, что если бы не шляпка, ее волосы встали бы дыбом.— Какая честь, мадам!Баронесса подала руку для поцелуя, и Анри бережно принял ее.— Доброе утро, бабушка, — Анри наклонился и поцеловал старую графиню в щеку. Та успела шепнуть ему на ухо:— Мадлен уехала сегодня ночью.— Черт! — пробормотал виконт, но на его лице все равно продолжала сиять лучезарная улыбка.Затем уверенной походкой Анри направился к не помнившей себя от ужаса Колетте. Она смотрела на него округлившимися глазами, ей казалось, одно движение — и они выдадут себя пред всеми гостями.Девушка помнила эти руки, сжимавшие этой ночью ее тело, эти губы, целовавшие ее — и тут же с ужасом отметила, что ее губы опухли.Вся зардевшись, она протянула виконту свою дрожащую руку для поцелуя.— Нет-нет, — улыбнулся Анри, — дайте мне обе руки.Колетта беспомощно озирнулась, ища поддержки. Констанция только прикрыла веки, как бы давая ей знать: делай все, о чем просит виконт, он найдет способ успокоить твою мать, ведь баронесса Дюамель и в самом деле следила за каждым движением виконта, словно боялась, что тут же, не отходя от стола, он соблазнит ее дочь.— Обе руки, мадемуазель, обе, — тон виконта был строг.Колетта подала ему и вторую ладонь. Он внимательно осмотрел их и затем строго сказал:— По-моему, мадемуазель, вы не мыли руки перед завтраком.Колетта еще больше зарделась. Она и в самом деле забыла об этом.— Сейчас же ступайте прочь из-за стола, — виконт говорил так, словно был ее отцом, — и вымойте руки, тогда можете возвращаться.Констанция улыбалась.Виконт предусмотрел все. Теперь легко были объяснимы и румянец на щеках Колетты, и ее растерянность. Конечно, он выставлял себя в невыгодном для баронессы свете, но иметь о нем еще более худшее мнение, чем имелось, Франсуазе было невозможно.Придерживая подол платья, Колетта побрела в дом.А виконт уселся в ее кресло и развязно, закинув ногу за ногу, посмотрел на баронессу Дюамель.— Мадам, простите мне эту выходку, но ваша дочь вымыла руки не совсем чисто.— Она еще настоящий ребенок, и мы с Констанцией Аламбер опекаем ее здесь, — баронесса сверкнула глазами.— Да-да, — продолжал Анри, — вашу дочь нельзя не любить.Констанция, чтобы скрыть улыбку, приблизила огромную розу к своему лицу и сделала вид, что изучает хитросплетение лепестков.— Мадам Дюамель, вы должны гордиться своей Колеттой, она такая смышленная, такая красивая.— Я знаю об этом, — отрезала баронесса, ей явно был неприятен этот разговор, точнее то, что слова исходили от виконта Лабрюйера.Она бы могла сказать ему и что-нибудь порезче, но рядом была графиня Лабрюйер, а обижать ее баронессе не хотелось.— Да, вашей дочерью нельзя не гордиться, но она воспитана слишком романтично.— Что значит «слишком»? — холодно поинтересовалась баронесса.Виконт улыбнулся немного язвительно.— Она видит людей не такими, какие они есть, а такими, как ей хотелось бы, — и он выразительно посмотрел на Констанцию.Констанция поглаживала бархатную обивку подлокотника, это единственное, чем она выдала свое волнение.— Виконт, я прошу прощения, но мне кажется, ваши слова могли бы прозвучать искренне, будь вы братом Колетты, но из уст постороннего мужчины, согласитесь, они звучат несколько странно.— Да, мадам, ее невозможно не любить, это чудесный ребенок.Слово ребенок не могло обмануть баронессу. Она знала, виконт не может равнодушно пройти мимо хорошенькой девушки и не преминет соблазнить ее.Виконт, вы говорили о слишком романтичном воспитании. Поверьте, я лучше вас знаю, что нужно моей дочери, а что нет.Продолжая разговор в таком тоне, нетрудно было довести его и до ссоры. Графиня Лабрюйер хотела остановить своего внука, но тот, прежде чем старая женщина успела вставить хоть слово, предупредительно поднял руку.— Я вижу, меня здесь не совсем правильно понимают , я всего лишь высказал восхищение вашей дочерью и не имел в виду ничего плохого.Но тут в разговор вмешалась молчавшая до этого Констанция Аламбер.— Вы говорите, виконт, об этом как наставник, — при этих словах уголки губ виконта чуть-чуть дрогнула, потому что он и в самом деле был наставником Колетты, только в очень специфических науках. — Я должна вас предупредить, виконт, что Колетта выходит замуж.Анри склонил голову и улыбнулся.— Да, я знаю об этом.— И может быть, вы знаете за кого?— Я как-то слышал, но не запомнил имени.— Эмиль де Мориво.— Ах, да, теперь я вспомнил.— Тогда вам должно быть известно, виконт, что это будет великолепная свадьба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71