– Хьюберт, покажи лорду Саксендену свой шрам, – распорядилась Джин и, расстегнув манжету, закатала мужу левый рукав. На фоне белой скатерти синевато-багровый рубец выглядел особенно странным и зловещим.– Н-да! – выдавил лорд Саксенден. – Полезный удар!Хьюберт опустил рукав.– Джин вечно вольничает, – проворчал он.Лорд Саксенден уплатил по счёту и предложил Хьюберту сигару:– Простите, мне пора удирать. А вы оставайтесь и допивайте кофе. До свидания, и желаю вам обоим успеха!Он пожал им руки и стал пробираться между столиками. Молодые люди смотрели ему вслед.– Странно! Деликатность, насколько мне известно, не относится к числу его слабостей, – удивился Хьюберт. – Ну как. Джин?– Что означает М.И.Д.?– Министерство иностранных дел, моя провинциалочка.– Допивай бренди, и едем к этому человеку.У подъезда молодожёнов окликнули:– Кого я вижу! Капитан! Мисс Тесбери!– Моя жена, профессор.Халлорсен сжал им руки:– Ну, не замечательно ли? У меня в кармане каблограмма, капитан. Она вполне заменит свадебный подарок.Через плечо Хьюберта Джин прочла:"Реабилитирующие показания Мануэля высылаем почтой тчк Американское консульство Ла Пас".– Великолепно, профессор. Не хотите ли зайти с нами в министерство иностранных дел? Мы должны повидаться с одним человеком насчёт Хьюберта.– Что за вопрос! Но я не люблю терять время. Возьмём машину.Сидя в такси напротив молодых, Халлорсен весь излучал изумление и благожелательность.– Вы действовали с потрясающей быстротой, капитан!– Это всё Джин.– О да, – сказал Халлорсен, как будто её и не было в машине, – когда я встретился с ней в Липпингхолле, я сразу увидел, что она – энергичная особа. Ваша сестра довольна?– Довольна она. Джин?– Надеюсь.– Замечательная юная леди! Знаете, в низких зданиях есть что-то приятное. Ваш Уайтхолл вызывает у меня симпатию. Чем больше солнца и звёзд можно увидеть с улицы, тем выше моральный уровень народа. Вы венчались в цилиндре, капитан?– Нет, так, как сейчас.– Жаль. В нём есть что-то забавное: он похож на символ проигранного дела, водружённый вам на голову. Вы, кажется, тоже из старинной семьи, миссис Черрел? В таких семьях у вас принято из поколения в поколение служить своей стране. Это очень достойный обычай, капитан.– Я над этим не задумывался.– В Липпингхолле я беседовал с вашим братом, мэм. Он рассказал, что у вас в семье испокон веков кто-нибудь обязательно служит во флоте. А у вас, капитан, – в армии. Я верю в наследственность. Это и есть министерство иностранных дел?Халлорсен взглянул на часы.– Интересно, на месте ли этот парень? У меня сложилось впечатление, что такие люди всю свою работу делают за едой. Пойдём-ка лучше в парк и до трёх посмотрим на уток.– Я только занесу ему эту карточку, – сказала Джин.Вскоре она вернулась:– Его ждут с минуты на минуту.– Значит, он явится не раньше чем через полчаса, – заметил Халлорсен. – Там есть одна утка. Я хотел бы слышать ваше мнение о ней, капитан.Пересекая широкую дорожку, ведущую к пруду, они чуть не стали жертвой неожиданного столкновения двух автомобилей, водители которых растерялись в непривычной обстановке. Хьюберт судорожно прижал к себе Джин. Лицо его побелело под загаром. Машины разъехались. Халлорсен, успевший схватить Джин за другую руку, сказал, нарочито растягивая слова:– Ещё немного, и дело кончилось бы плохо.Джин промолчала.– Я иногда спрашиваю себя, – снова заговорил американец, когда они подошли к уткам, – окупается ли скорость теми деньгами, которые мы на ней зарабатываем. Что вы думаете, капитан?Хьюберт пожал плечами:– Число часов, которые мы теряем, разъезжая в автомобилях вместо поезда, в общем равно тому, которое мы выигрываем с их помощью.– Верно, – согласился Халлорсен. – Самолёты – вот что реально экономит время.– Сначала подведите окончательный итог, а потом уж расхваливайте их.– Вы правы, капитан. Мы держим курс прямиком в ад. Следующая война дорого обойдётся тем, кто примет в ней участие. Допустим, Франция сцепится с Италией. Не пройдёт и двух недель, как не останется ни Рима, ни Парижа, ни Флоренции, ни Венеции, ни Лиона, ни Марселя. Они превратятся в заражённые пустыни. А флот и армия, может быть, не успеют даже открыть огонь.– Да. Все правительства это знают. Я – военный, но я не понимаю, зачем они продолжают тратить сотни миллионов на солдат и матросов, которых, видимо, никогда не пустят в дело. Если жизненные центры страны разрушены, армией и флотом управлять нельзя. Сколько продержатся Италия и Франция, если подвергнуть газовой атаке все их большие города? Англия и Германия не протянули бы и недели.– Ваш дядя, хранитель музея, уверял меня, что при современных темпах человек снова быстро опустится до уровня рыбы.– Рыбы? Каким образом?– Очень просто: двигаясь по эволюционной лестнице в обратном направлении – млекопитающие, птицы, пресмыкающиеся, рыбы. Мы скоро станем птицами, в результате этого начнём пресмыкаться и ползать и кончим где-нибудь в море, когда суша станет необитаемой.– Почему бы не закрыть воздух для войны?– А как его закроешь? – вставила Джин. – Государства не доверяют друг другу. Кроме того, Америка и Россия не входят в Лигу наций.– Мы-то, американцы, согласились бы войти. Но наш сенат, пожалуй, заартачится.– Сенат у вас, кажется, вечный камень преткновения, – проворчал Хьюберт.– Такой же, каким была ваша палата лордов, пока её не отхлестали в тысяча девятьсот десятом. Вот эта утка.Халлорсен указал на редкую птицу. Хьюберт долго рассматривал её.– Я стрелял таких в Индии. Это… Забыл, как её называют. Идёмте. До неё можно дотянуться с мостков. Подержу в руках – тогда вспомню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101