– Мой сын как-то поднял в парламенте вопрос о необходимости организовать эмиграцию, но убедился, что у народа крепкие корни, и бросил эту затею, как горячую картофелину.– Прямо не верится! – воскликнул Халлорсен. – Когда я смотрю на ваших горожан – низкорослых, бледных, разочарованных, я всегда удивляюсь, какие у них могут быть корни.– Чем ярче выражен у человека городской тип, тем крепче у него корни. Широкие просторы для такого – пустой звук. Улицы, жареная рыба, кино вот и всё, что ему нужно. Не высадите ли меня здесь, профессор? Динни, а ты куда?– На Оукли-стрит.Халлорсен остановил машину. Сэр Лоренс вышел.– Мисс Черрел, окажите мне честь, позвольте доставить вас на Оуклистрит.Динни наклонила голову.Сидя рядом с американцем в закрытой машине, она испытывала неловкость. Как он использует представившуюся возможность? Внезапно, не глядя на неё, он сказал:– Как только решится судьба вашего брата, я отплываю. Собираюсь предпринять экспедицию в Новую Мексику. Я всегда буду считать большим счастьем знакомство с вами, мисс Черрел.Он стиснул руки, на которых не было перчаток, и сдавил их коленями. Этот жест тронул девушку.– Я искренне сожалею, профессор, что сначала, так же как мой брат, составила себе неверное представление о вас.– Это было естественно. Когда закончу здесь свои дела и уеду, буду с радостью вспоминать, что заслужил ваше расположение.Динни порывисто протянула ему руку:– Да, заслужили.Он взял руку девушки, медленно поднёс к губам и осторожно опустил. Динни почувствовала себя глубоко несчастной. Она застенчиво прибавила:– Вы научили меня по-новому смотреть на американцев, профессор.Халлорсен улыбнулся:– Это уже кое-что.– Боюсь, что я очень заблуждалась. Я же, в сущности, их совсем не знала.– В этом наша беда. Мы, в сущности, не знаем друг друга. Из-за какихто пустяков действуем друг другу на нервы. Но я всегда буду помнить вас как улыбку на лице вашей страны.– Вы очень любезны, – сказала Динни. – Мне хочется, чтобы так было на самом деле.– Если бы я мог получить вашу фотокарточку, я хранил бы её, как сокровище.– Разумеется, получите. Не знаю, найдётся ли у меня приличная, но лучшая из всех – за вами.– Благодарю. Если разрешите, я, пожалуй, сойду здесь. Я что-то не слишком уверен в себе. Такси вас довезёт.Халлорсен постучал в стекло и отдал распоряжение шофёру.– До свидания, – сказал он и снова взял её руку, подержал в своих, пожал и вышел из машины.– До свидания! – прошептала Динни, откидываясь на спинку сиденья и чувствуя, как что-то сжимает ей горло.Пять минут спустя машина остановилась у подъезда Ферзов, и Динни, подавленная, вошла в дом.Когда она проходила мимо комнаты Дианы, дверь открылась и Диана, которую девушка не видела со вчерашнего дня, шепнула:– Зайдите ко мне, Динни.Голос был такой насторожённый, что у Динни по коже побежали мурашки. Они сели на кровать с пологом, и Диана тихо и торопливо заговорила:– Ночью он вошёл ко мне и пожелал остаться. Я не посмела отказать. Он изменился. Я чувствую, что это опять начало конца. Он теряет контроль над собой. По-моему, надо отправить куда-нибудь детей. Хилери не согласится их взять?– Разумеется, согласится. И моя мама тоже.– Пожалуй, лучше второе.– А не уехать ли и вам?Диана со вздохом покачала головой:– Это только ускорит развязку. Можете вы отвезти детей без меня?– Конечно. Но неужели вы действительно думаете, что он…– Да. Он опять пришёл в возбуждённое состояние. Я ведь изучила симптомы. Вы заметили, Динни, каждый вечер он все больше пьёт. А это тоже признак.– Если бы он мог преодолеть свой страх и начал выходить!– Вряд ли это поможет. Здесь, что бы ни произошло, – пусть даже самое худшее, – мы хоть знаем, как быть. А случись это при посторонних, мы сразу же лишимся свободы действий.Динни пожала ей руку:– Когда увезти детей?– Поскорее. Я ему ничего не скажу, а вы постарайтесь уехать как можно незаметнее. Мадемуазель приедет потом, если ваша мама не будет возражать.– Я, разумеется, сразу же обратно.– Динни, это было бы нечестно по отношению к вам. У меня есть горничные. Утруждать вас моими горестями просто недостойно.– Ну что вы! Я, разумеется, вернусь. Я попрошу у Флёр её машину. Он не будет возражать против того, что детей увозят?– Только если догадается, что это связано с его состоянием. Я скажу, что вы давно уже приглашали их погостить.– Диана, – внезапно спросила Динни, – вы его ещё любите?– Люблю? Нет.– Значит, просто жалость?Диана покачала головой:– Не могу объяснить. Тут и прошлое, и сознание того, что покинуть Роналда – значит помочь враждебной ему судьбе. А это страшная мысль!– Понимаю. Мне так жаль вас обоих и дядю Эдриена!Диана провела руками по лицу, словно стирая с него следы тревог.– Не знаю, что будет, только ничего хорошего не жду. А вы, дорогая, ни в коем случае не позволяйте мне портить вам жизнь.– Вы напрасно тревожитесь. Встряска мне полезна. Старая дева – всё равно что лекарство: перед употреблением взбалтывать.– Когда же вы найдёте себе употребление, Динни?– Я только что отвергла широкие бескрайние просторы и чувствую себя изрядной скотиной.– Слева – широкие бескрайние просторы, справа – глубокие моря, а вы на распутье. Так?– И, по-видимому, останусь на нём. Любовь достойного человека и прочие подобающие случаю слова – все это словно замораживает меня.– Подождите. Цвет ваших волос не подходит для монастыря.– Я их перекрашу в свой истинный цвет – светло-зелёный, как морская вода. Это цвет айсбергов.– Я уже сказала вам – подождите!– Подожду! – согласилась Динни.Два дня спустя Флёр в своём автомобиле подъехала к дому Ферзов. Детей и кое-какую поклажу погрузили без инцидентов, и машина тронулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101