– Жаль, что я была совсем маленькой во время войны. Когда она кончилась, мне едва стукнуло четырнадцать.– Вам повезло.– Не знаю. Вы, должно быть, испытали тогда много волнующего, Диана.– Когда она началась, я была в вашем теперешнем возрасте.– Замужем?– Только-только обвенчалась.– Он, наверное, прошёл всю войну?– Да.– Это и послужило причиной?– Вернее, поводом.– Дядя Эдриен упоминал о наследственности. Дело в ней?– Да.Динни указала на крытый соломой коттедж:– В этом домике живут двое стариков – мои любимцы. Эта пара провела здесь пятьдесят лет. Способны вы на такое, Диана?– Теперь да. Я хочу покоя, Динни.До поместья они дошли молча. Там их ожидало сообщение от Эдриена. Ферз в лечебницу не вернулся, но они с Хилери полагают, что напали на верный след.Диана побыла с детьми и ушла к себе в комнату, а Динни отправилась в гостиную к матери.– Мама, я должна об этом рассказать. Я молилась, чтобы он умер.– Динни!– Ради него самого, ради Дианы, ради детей, ради всех, ради меня самой, в конце концов.– Конечно, если он безнадёжен…– Безнадёжен он или нет – мне всё равно. Это слишком страшно. Провидение – пустой звук, мама.– Дорогая!..– До него слишком далеко. Наверно, у творца был план, когда он создавал вселенную, но нам, как личностям, он уделил столько же внимания, сколько комарам.– Тебе нужно выспаться, родная.– Да. Но я и потом буду думать так же.– Не позволяй таким мыслям укореняться, Динни. Это портит характер.– Не вижу связи между убеждениями и характером. Я не начну вести себя хуже оттого, что перестану верить в провидение или загробную жизнь.– Конечно, Динни, но…– Нет, я начну вести себя даже лучше. Если я порядочная, то лишь потому, что быть порядочным – хорошо, а не потому, что я на этом выигрываю.– Но чем же хороша порядочность, если бога нет?– О дражайшая и нежная матушка, я ведь не сказала, что бога нет. Я только сказала, что до него слишком далеко. Представь себе, как творец вопрошает: "А что, этот шарик – Земля ещё вертится?" И ангел ответствует: "О да, сэр, и вполне исправно". – "Надо взглянуть, не заплесневел ли он и не водятся ли на нём чрезвычайно беспокойные маленькие паразиты…"– Динни!– "Понятно, сэр. Вы имеете в виду людей?" – "Вот именно. Мне помнится, мы их так и назвали".– Динни, это ужасно!– Нет, мама, если я порядочна, то лишь потому, что порядочность завещана людьми на благо людям, как красота завещана людьми на радость людям. Я ужасно выгляжу, правда, дорогая? У меня такое состояние, словно я ослепла. Пойду прилягу. Не знаю, мама, почему меня все это так расстроило. Наверное, потому, что я видела его лицо.Динни повернулась и вышла с подозрительной быстротой. XXVII Исчезновение Ферза было праздником для чувств того, кому его возвращение причинило столько страданий. Даже мысль о том, что он положил конец этому празднику, взяв на себя поиски Ферза, не мешала Эдриену испытывать облегчение. Он был исполнен почти энтузиазма, когда сел в такси и направился к Хилери, раздумывая по дороге, как разрешить задачу. Боязнь огласки закрывала для него такой прямой и естественный путь, как обращение к полиции, радио и прессе. Эти институты пролили бы чересчур яркий свет на судьбу Ферза. Размышляя о средствах, остающихся в его распоряжении, Эдриен чувствовал себя так, словно перед ним один из тех кроссвордов-головоломок, которыми он, как и все люди с развитым интеллектом, сильно увлекался в своё время. Рассказ Динни не позволял точно, в пределах нескольких часов, установить, когда ушёл Ферз. Чем дольше откладывать опрос соседей по Оукли-стрит, тем меньше шансов наткнуться на тех, кто его видел. Не повернуть ли обратно в Челси? Эдриен, продолжая ехать к Лугам, подчинялся скорее инстинкту, чем разуму. Хилери был его вторым "я", а когда на человека возлагается такая задача, две головы бесспорно лучше одной. Он подъехал к дому священника, не наметив определённого плана и решив просто порасспросить людей на набережной и Кингз-род. Ещё не было половины десятого, и Хилери сидел за своей корреспонденцией. Выслушав новость, он позвал в кабинет жену и предложил:– Давайте подумаем три минуты и обменяемся выводами.Все трое стояли треугольником перед камином. Мужчины курили, женщина нюхала октябрьскую розу.– Ну, Мэй, надумала? – спросил наконец Хилери.– Только одно, – ответила миссис Хилери, наморщив лоб. – Если бедняга действительно был в таком состоянии, как описывает Динни, следует поискать в больницах. Я позвоню в те, куда он мог скорее всего попасть, если с ним что-нибудь стряслось. Таких немного – три или четыре. К тому же сейчас так рано, что вряд ли туда успели многих понавезти.– Очень мило с твоей стороны, дорогая. Полагаемся на тебя: ты сумеешь скрыть его имя.Миссис Хилери вышла.– Эдриен?– У меня есть одно соображение, но я лучше сперва послушаю тебя.– Я вижу две возможности, – объявил Хилери. – Во-первых, нужно выяснить в полиции, может быть, кого-нибудь вытащили из реки. Во-вторых, это вероятнее, – остаётся спиртное.– Но где же он мог напиться так рано?– А гостиницы? У него были деньги.– Что ж, я готов попробовать, если не подойдёт мой план.– Какой?– Я попытался поставить себя на место бедняги Ферза. Знаешь, Хилери, дойди я сам до такой крайности, я бежал бы в Кондафорд – вернее, не само поместье, а куда-нибудь поблизости, где мы играли мальчишками, – словом, туда, где жил, пока судьба не обрушилась на меня. Раненое животное ползёт домой.Хилери кивнул.– Где был его дом?– В западном Сэссексе, к северу от Меловых холмов, около станции Петуэрт.– Да ну! Эта местность мне знакома. До войны мы с Мэй частенько ездили прогуляться в Богнор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101