– Ты права, – сказала тётка. – Я так рада за несчастного Ферза: в конце концов, он мог вас просто покусать. Теперь Эдриен женится на ней. Это так отрадно.– Это будет не так скоро, тётя Эм. Дядя Эдриен едет в Америку.– Зачем?– Мы все считаем, что так лучше всего. Он сам – тоже.– Когда он вознесётся на небо, с ним надо отправить провожатого, иначе он не попадёт в рай, – сказала леди Монт.– Ну, уж ему-то там уготовано место.– Это ещё вопрос. В прошлое воскресенье пастор произнёс проповедь на эту тему.– Он хорошо говорит?– Как тебе сказать? Приятно.– По-моему, проповеди ему писала Джин.– Пожалуй. В них была изюминка. От кого я подхватила это слово?– Наверное, от Майкла, тётя.– Он вечно нахватается всякой всячины. Пастор сказал, что мы должны уметь отрешаться от себя. Он часто приходит сюда позавтракать.– Чтобы вкусно поесть?– Да.– Сколько он весит, тётя Эм?– Без одежды – не знаю.– А в одежде?– О, страшно много! Он собирается писать книгу.– О чём?– О Тесбери. У них была в роду дама, – правда, не Тесбери, а Фицхерберт, которую все уже похоронили, а она оказалась во Франции. Был ещё один – он участвовал в сражении при Спагетти – нет, другое слово. Я всегда вспоминаю о нём, если Огюстина подаёт слишком жирный суп.– При Наварине. А он действительно сражался?– Да, хотя кое-кто утверждает противное. Пастор собирается это выяснить. Потом был ещё один – ему отсекли голову, и он не позаботился упомянуть об этом в хрониках. Но наш пастор раскопал эту историю.– В чьё царствование это случилось?– Я не могу запоминать все царствования, Динни. При Эдуарде Шестом или Эдуарде Четвёртом – почём я знаю… Он был сторонник Красной розы. Затем был ещё какой-то, который женился на одной из наших. Его звали Роланд или в этом роде. Он натворил что-то страшное, и у него отобрали землю. Он не признал короля главой церкви. Что это значит?– При государе-протестанте это значило, что он католик.– Сначала сожгли его дом. О нём упоминается в "Mercurius rusticus" Сельский Меркурий" (лат.).

или в какой-то другой книгге. Пастор утверждает, что его у нас очень любили. Не помню, что было сперва – то ли дважды сожгли его дом, то ли ограбили. Там был ещё ров с водой. Есть даже список всего, что взяли.– Как интересно!– Варенье, и серебро, и цыплят, и белье, и даже зонтик или что-то смешное в этом роде.– Когда всё это было, тётя?– Во время гражданской войны. Он был роялистом. Вспомнила – этого звали не Роланд, а по-другому. Её звали Элизабет, как тебя, Динни. История повторяется.Динни смотрела на полено в камине.– Потом был ещё последний в роду адмирал при Вильгельме Четвёртом, который умер пьяным. Не Вильгельм, а он. Пастор это отрицает. Он и пишет для того, чтобы это опровергнуть. Он говорит, что адмирал прозяб и выпил от простуды рому, а организм не сработал. Где я подхватила это слово?– Я иногда употребляю его, тётя.– Ну, конечно. Так что у него целая масса выдающихся предков, не считая всяких обыкновенных, и они восходят прямо к Эдуарду Проповеднику или кому-то ещё. Пастор хочет доказать, что Тесбери древнее нас. Какая нелепость!– Не волнуйтесь, милая тётя! – замурлыкала Клер. – Ну кто станет это читать?– Не скажи. Он просто любит разыгрывать сноба – это его поддерживает. А, вот и Ален! Клер, ты видела мой портулак? Не пойти ли нам посмотреть?– Тётя Эм, вы бесстыдница, – шепнула Динни ей на ухо. – И потом, это ни к чему.– Помнишь, что нам твердили по утрам в детстве? Час терпеть – век жить. Клер, подожди, я возьму шляпу.– Итак, ваш отпуск кончен, Ален? – спросила Динни, оставшись наедине с молодым человеком. – Куда вас направляют?– В Портсмут.– Это хорошо?– Могло быть хуже. Динни, я хочу поговорить с вами о Хьюберте. Если дело плохо обернётся в суде, что тогда?Динни разом утратила свою "шипучесть". Она опустилась на подушку перед камином и подняла на Алена встревоженный взгляд.– Я наводил справки, – продолжал молодой Тесбери. – В таких случаях даётся отсрочка на две-три недели, чтобы министр внутренних дел мог ознакомиться с решением суда. Как только он утверждает его, виновного немедленно выдают. Отправляют обычно из Саутгемптона.– Вы серьёзно думаете, что до этого дойдёт?– Не знаю, – угрюмо ответил Ален. – Представьте себе, что боливиец кого-то здесь убил и уехал. Мы-то ведь тоже постарались бы заполучить его и нажали бы для этого на все пружины.– Это чудовищно!Молодой человек посмотрел на неё с решительным и сочувственным видом:– Будем надеяться на лучшее, но если дело пойдёт плохо, придётся принять меры. Ни я, ни Джин так просто не сдадимся.– Но что же делать?Молодой Тесбери прошёлся по холлу, заглянул за двери. Затем наклонился к девушке и сказал:– Хьюберт может улететь. После возвращения из Чичестера я ежедневно практикуюсь в пилотировании. На всякий случай мы с Джин разработали один план.Динни схватила его за руку:– Это безумие, мой мальчик!– На войне приходилось делать и не такое.– Но это погубит вашу карьеру!– К чёрту карьеру! Что же, по-вашему, лучше сложить руки и смотреть, как вас и Джин сделают несчастными на долгие годы, а такого человека, как Хьюберт, навсегда изломают?Динни конвульсивно сжала его руку, потом выпустила её.– Этого не может быть. До этого не дойдёт. Кроме того, как вы доберётесь до Хьюберта? Он же будет под стражей.– Пока не знаю, но буду знать, когда наступит время. Мне ясно одно: если его увезут, там уж совсем никаких шансов не останется.– Вы говорили с Хьюбертом?– Нет. Покамест все очень неопределённо.– Я уверена, что он не согласится.– Этим займётся Джин.Динни покачала головой:– Вы не знаете Хьюберта. Он никогда вам не позволит.Ален усмехнулся, и Динни внезапно заметила, что в нём есть какая-то всесокрушающая решительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101