— Я его пока не понял, — продолжал Пантелеев. — Да это и не важно — рисковать мне нельзя. В следующий раз придет — пусть за ним наши протопают. Легавый — в канал его. А не легавый… все равно в канал. На всякий случай. Береженого и бог бережет. Я, Раечка, год назад наплевал бы на этот, как бы сказать, юридический казус. Год назад, но не сегодня. Они, суки, растут на глазах, понимаешь? Оперативное мастерство у них растет. Кое в чем они теперь и сыскную полицию переплюнут. Делан, как сказал.
Через час Коля уже докладывал на оперативном совещании о результатах своего визита.
— Сделаем засаду, и как только появится, — возьмем, — потер руки Вася. — Чувствую я, что отгулял наш бывший сослуживец, трясця его матери!
— Не юродствуй, — оборвал Васю Бушмакин. — Оперативно неграмотное предложение.
— Почему? — обиделся Вася.
— Вы, Василий Дмитриевич, мерите аршином трехгодичной давности, — заметил Колычев. — Тогда юнкеров так ловили, мальчишек. А теперь мы имеем дело с профессионалом по двум линиям: и уголовной и нашей. Это никак нельзя сбрасывать со счетов!
— Коля должен выявить круг своей дамочки, — сказал Гриша. — Выйти на Пантелеева. Обставить его. Тогда — все. Рви яблочко, оно созрело.
— Верно, — кивнула Маруська. — Но как быть, если Пантелеев действует? А это значит — убивает! Вот сводка. Двадцать четвертого Пантелеев ограбил артельщика телеграфа и убил. Двадцать шестого — совершил налет на квартиру врача Левина. Всех убил! Ты, Григорий, не лекцию в академии читаешь, ты на работе, между прочим! Нет у нас времени на все эти опер премудрости. Действовать нужно просто и быстро. В чем-то Василий прав, я так считаю!
— Позвольте, я скажу. — Коля встал. — Отношения с этой бабой у меня без пяти минут… самые горячие… Ты, Маруська, не волнуйся, я подлость Маше не сделаю, это я просто для сведения вам сказал, чтобы вы знали, как мне сладко.
— Если дело требует, — ухмыльнулся Вася.
— Я свою жену люблю и на это не пойду! — взорвался Коля. — Стыдно тебе шутить этим, Василий!
— А я чего? Я ничего, — стушевался Вася.
— Тебя никто не заставляет. Это… ну, в общем, ясно, — покраснел Бушмакин. — Используй ситуацию, вот и весь сказ. Понял? Свободны все.
— У меня два слова. — Колычев внимательно посмотрел на Колю. — Я, Коля, сижу и анализирую ваш рассказ — он очень красочен и подробен, словно я сам там побывал. Я эту… потаскушку хорошо знаю, я вам докладывал, помните. Так вот: у вас не возникло ощущения, что она… ну, скажем, неискренна? Не договаривает чего-то?
— Возникло, — кивнул Коля. — Именно так, как вы говорите. Я ушел с уверенностью, что она мне не очень поверила.
— Вы договорились встретиться через три дня? Идите к ней завтра же!
— Какие у вас основания? — спросил Бушмакин.
— Если Коля прав — через три дня она будет готова. К чему? Не знаю. Но уверен, что Колю ждет не слишком приятный сюрприз. Нужно ее опередить.
— Предлог? — спросил Коля.
— Случайно вам достались бриллиантовые серьги. Их нужно немедленно реализовать.
— Ничего себе, — вздохнул Бушмакин. — Бриллиантовые… Да мы шелк едва достали!
— Коля познакомился со мной в тот момент, — сказал Колычев, — когда бандиты хотели отобрать у моей жены бриллиантовые серьги. Помните, Коля?
Коля кивнул, уже догадываясь, куда клонит Колычев, и не ошибся. Колычев положил на стол черную, обтянутую кожей коробочку.
— Вот, товарищ начальник, — улыбнулся он. — Это то, что нужно.
Бушмакин открыл коробку. На черном бархате сверкнули крупные камни.
— Не-е-е… — Бушмакин закрыл коробку и пододвинул ее к Колычеву. — Мы не можем это принять.
— Неужели жизнь человека дешевле этой мишуры? — тихо спросил Колычев.
— А… Елизавета Меркурьевна? Жена ваша? — уже сдаваясь, спросил Бушмакин.
— Елизавета Меркурьевна произнесла по этому поводу те самые слова, которые я только что вам процитировал, — витиевато сказал Колычев.
Коля пришел домой и без сил повалился на диван. Маша вытащила у него из-за пояса кольт, положила на подоконник. В дверь заглянул Ганушкин, вслед за ним — Тая.
— Вот какое дело, — сказал Ганушкин виновато. — Я, конечно, понимаю, но жизнь — она свое берет. Ты, Маша, сказала уже?
— Нет, — Маша отрицательно покачала головой. — Ему не до меня…
— Что такое? — безразлично спросил Коля.
— Да исполком комнату Бирюкова решил вам отдать, — выпалила Тая. — Вот радость-то!
— А Егор Кузьмич намекнул мне, что у них с Таей ожидается прибавление семейства, — улыбнулась Маша.
— Ну и берите эту комнату! — почему-то обрадовался Коля. — Нам она все равно ни к чему.
— А если у вас дети будут? — неуверенно сказал Ганушкин.
— У нас? — грустно произнесла Маша. — Вы, как говорила одна моя знакомая дама, с меня смеетесь!
— Ни к чему нам дети, — буркнул Коля. — Пока ни к чему, — поправился он. — Вот построим новое общество — тогда.
— Бабы — они при любом обществе хотят рожать, — саркастически заметила Тая.
— Будет, будет тебе, — оборвал ее Ганушкин. — Лучше скажи спасибо Николаю и Маше и айда — им отдохнуть надо.
— Покой нам только снится, — вздохнула Маша.
Ганушкины ушли. Маша села рядом с Колей на диван:
— Когда мы последний раз виделись, горе мое?
— Позавчера, кажется, — виновато сказал Коля. — Или нет?
— Господи, — Маша погладила его по голове. — Я все время задаю себе вопрос: зачем мне такой муж, как ты? Есть будешь? — Она открыла деревянный, некрашеный шкафчик, поставила на стол хлеб, картошку и лук. Коля подошел к столу, отломил кусок хлеба.
— Ты на меня обиделась? Когда я о детях сказал?
— Нет. — Маша отвела глаза. — Я понимаю…
— Обиделась, — кивнул Коля. — Ты вот что пойми:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193