Смирившись, она повернулась к нему лицом.Болезнь и годы наложили отпечаток на внешность полковника. Первое, что бросилось в глаза, — это перемены, внесенные временем: некогда густые черные волосы поредели и подернулись серебром, в уголках глаз пролегли глубокие морщины, линия рта изогнулась книзу, придавая ему хмурый вид, даже если он был спокоен, на ястребином носу поблескивали очки в золотой оправе. Но никакие невзгоды не смогли изменить цвет его ясных темно-карих глаз и их пытливого взора. Неизменным оставалось и его отношение к одежде. Полковник, хотя и был бы искренне удивлен, услышь он о себе подобный отзыв, был так же привередлив в одежде, как Баттен-берн, и едва ли стал бы терпеть добродушное подшучивание на эту тему, как это делал Саутертон.Более пугающие изменения являлись следствием болезни. Самыми очевидными были исхудавшие, безжизненные ноги, которые приковали Блэквуда к инвалидному креслу, что было для него тем ужаснее, что он был энергичной и деятельной натурой. Его плечи и грудь уже не казались мощными Вынужденных упражнений, которые требовались для передвижения в кресле, не хватало, чтобы поддерживать их в форме. Лицо полковника приобрело желтоватый оттенок, давно лишившись здоровых красок, полученных за долгие годы, проведенные на свежем воздухе. Руки его дрожали, движения замедлились и выглядели неуверенными.Он был всего лишь на четыре года старше матери Элизабет и олицетворял собой последнюю связь с той, кого она горячо любила. Между ним и Кэтрин Блэквуд Пенроуз существовало неуловимое сходство, проявлявшееся в том, как он склонял голову набок, в проницательности взгляда и нежной улыбке.— А знаешь, ты очень похожа на свою мать, — заметил он.Элизабет вздрогнула, услышав собственную мысль, вы сказанную вслух.— То же самое я подумала о вас.— Обо мне? — пренебрежительно фыркнул Блэквуд. — У меня никогда не было ничего общего с Кэтрин.— Вы фыркаете так же, как она.— Твоя мать никогда в жизни не издала бы подобного звука.Элизабет демонстративно фыркнула. Полковник улыбнулся — это явно произвело на него впечатление.— Скажи мне вот что. Твой отец и Изабел.. как они поживают?— У них все хорошо.— А юный Селден?— Тоже хорошо.Элизабет рассказала полковнику о поездке в Роузмонт. Она уже писала ему об этом, да и Норт, насколько ей было известно, тоже, но интерес Блэквуда казался искренним, и Элизабет, отвечая на его вопросы, немного расслабилась. Она наконец села, сначала пристроившись на краешке кресла, но постепенно съехала назад, прижавшись спиной к мягкой кожаной обивке.— Как насчет стаканчика мадеры? — спросил он, когда Элизабет закончила свой рассказ. — Я знаю, где Уэст его держит.— Нет, спасибо. Налить вам?— Нет.Как вскоре выяснилось, полковник отказывался от ее помощи, а не от выпивки. Он подкатил кресло к буфету, налил себе вина и только тогда понял, что не сможет вернуться к камину, не пролив ни капли. Элизабет поднялась с кресла и без лишних слов доставила полковника на прежнее место.— Вы же не хотите залить вином свой прекрасный галстук? — укорила она его. — Саут замучил бы вас насмешками.Полковник улыбнулся:— Могу себе представить. — Он сделал глоток. — Итак, чем я обязан этой беседе с глазу на глаз?— А вы не догадываетесь, сэр?— Наверное, ты хотела бы обсудить некоторые пробелы в нашей переписке.— Вы не ответили ни на один мой вопрос.— Я и сейчас не стану отвечать на них.Элизабет, не ожидавшая столь решительного отказа, вспыхнула.— Я… не понимаю.— Разве?Элизабет крепче вцепилась в изогнутые ручки кресла.— Я действительно ничего не понимаю. Почему вы не сказали мне, что руководите действиями Нортхэма по поимке вора?Полковник хранил молчание.— Они действуют по вашему приказу? — не отставала Элизабет. — Эта четверка из Компас-клуба? Да?— Элизабет, — спокойно произнес полковник, — этот раз говор ни к чему не приведет.— Но вы ведь не отрицаете!— Я вообще ничего не говорю.Элизабет встала. Повинуясь безотчетному порыву, она подошла к креслу полковника и опустилась перед ним на колени. Он попытался протестовать, но она остановила его, накрыв ладонями его руку.— Посмотрите на меня, — проговорила она требовательным и вместе с тем умоляющим тоном. — Скажите ему, пусть он остановится. Заставьте его остановиться. Я знаю, это в ваших силах.Несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга.— Даже если это так, Элизабет, зачем мне это делать?— Потому что я никогда ни о чем вас не просила.Он удивленно взглянул на нее.— Я могу назвать множество людей, никогда не обращавшихся ко мне с просьбами. Выходит, теперь я должен делать все, что они пожелают?— Но я небезразлична вам.— Конечно, я люблю тебя.Элизабет почувствовала, что ее глаза защипало от слез. Она крепче сжала его руку.— Тогда, может, вы выполните мою просьбу, чтобы сделать мне приятное?— Нет.— А чтобы сделать меня счастливой?Он ласково улыбнулся:— Счастливой, Элизабет? Неужели, чтобы сделать тебя счастливой, достаточно остановить Норта?— Да.— Почему?Элизабет открыла рот, но не произнесла ни звука. Она медленно закрыла его и поднялась на ноги. Вопрос Блэквуда застал ее врасплох. Зная, что такой ответ вряд ли удовлетворит полковника, но не имея никакого другого наготове, она сказала:— Он мой муж.— Конечно.— Я не хочу, чтобы он пострадал.— Пострадал? Ты что, вообразила, будто вор может сделать тебя вдовой?— Да… нет. Но он может пострадать. Вы же знаете, какой он храбрый. Какой преданный и самоотверженный. Он высоко ценит вас, потому что убежден, что вы боретесь за правое дело.Блэквуд оперся подбородком о свой кулак.— Я знаю, что представляет собой Норт и почему он делает то, что делает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116