00 и коснуться земли в
Джункинсе к двумтридцати. Если движешься на запад достаточно быстро, сказал
он Рикки, день кажется бесконечным. Затем у него был двухчасовой сон, час он
проводил с прорабом и полчаса с секретаршей. Затем ужинал и приезжал в
"Красное колесо" часика на полтора. Он всегда приходил один, сидел в баре и
уходил тоже один, хотя известно, что в этой части Небраски полно женщин,
которые были бы счастливы снимать ему носки. Потом он обычно спал на ферме
шесть часов, после чего весь процесс повторялся в обратном порядке. У Рикки
не было ни одного клиента, на которого бы не производило впечатление это его
повествование. "Может быть, он педераст", - сказала однажды какая-то
женщина. Рикки Ли посмотрел на нее коротко, оценивая тщательно уложенные
волосы, тщательно сшитую одежду, которая несомненно имела ярлык модельера,
бриллиантовые сережки
в ушах, выразительные глаза, и понял, что она с востока, возможно из
Нью-Йорка, а здесь находится в гостях у родственницы или, может быть, старой
школьной приятельницы и ждет не дождется, когда выберется отсюда. "Нет, -
ответил он. - Мистер Хэнском не "голубой". Она вытащила пачку сигарет
"Дорал" из сумочки и зажала одну в ярко красных своих iy6ax, а он поднес ей
зажигалку. "Откуда вы знаете?" - спросила она, слегка улыбаясь. "Знаю", -
сказал он. И знал. Он мог бы сказать ей: я думаю, он ужасно одинокий
человек, самый одинокий из всех, кого я когдалибо встречал в своей жизни. Но
он никогда бы не сказал такой вещи этой женщине из Нью-Йорка, которая
смотрела на него так, будто он являл собой некий неведомый, весьма странный
и забавный человеческий тип.
Сегодня мистер Хэнском выглядел бледным и несколько рассеянным.
- Привет, Рикки Ли, - сказал он, садясь, и принялся изучать свои руки.
Рикки Ли знал, что он намеревается провести следующие шестьвосемь
месяцев в КолорадоСпрингс, наблюдая за началом строительства там культурного
центра - разветвленного комплекса из шести зданий, врезающихся в горы. Когда
центр будет готов, сказал Бен Рикки Ли некоторые люди станут говорить, что
это выглядит так, будто гигантский ребенок разбросал кубики по лестничным
пролетам. И в какой-то мере они будут правы. Но я думаю, центр будет
работать.
Рикки Ли подумал, что, возможно Хэнском только изображает некий испуг.
Ведь когда ты столь заметная фигура, у когото вряд ли возникает желание на
тебя охотиться. И это естественно. А может, его укусило насекомое? Их
чертовски много вокруг.
Рикки Ли взял кружки со стойки и потянулся к пробке с "Олимпией".
- Не надо, Рикки Ли.
Рикки Ли с удивлением обернулся, но когда Бен Хэнском отвел руки от
лица, он внезапно испугался. Потому что на его лице был не театральный
испуг, и не муха его укусила или что-то в этом роде. Он выглядел так, будто
ему только что нанесли страшный удар, и он все еще пытается понять, что же
такое его ударило.
Кто-то умер. Он не женат, но у каждого есть семья, и кто-то в его семье
только что был повержен в прах, свалился замертво. Вот что произошло, и это
так же верно, как то, что говно из сортира спускается вниз.
Кто-то из посетителей опустил в автопроигрыватель четверть доллара, и
Барбара Мандрелл стала петь о пьяном мужчине и одинокой женщине.
- У вас все в порядке, мистер Хэнском?
Бен Хэнском посмотрел на Рикки Ли из глубины своих глаз, которые вдруг
постарели на десять - нет, на двадцать - лет по сравнению с лицом, и Рикки
Ли был крайне удивлен, увидев, что волосы мистера Хэнскома седеют. Он
никогда раньше не замечал седины в его волосах.
Хэнском улыбнулся. Улыбка была страшная, мрачная. Улыбка трупа.
- Не думаю, что в порядке, Рикки Ли. Нет. Сегодня нет. Вообще нет.
Рикки Ли поставил кружку и подошел к тому месту, где сидел Хэнском. В
баре было человек двадцать - не больше, чем в ночном баре, работающем по
понедельникам задолго до открытия футбольного сезона. Анни сидела у двери в
кухню, играя в крибидж с поваром.
- Плохие новости, мистер Хэнском?
- Да плохие. Плохие новости из дома. - Он посмотрел на Рикки Ли. Он
посмотрел через Рикки Ли.
- Я очень огорчен, что слышу это, мистер Хэнском.
- Спасибо, Рикки Ли.
Он замолчал; Рикки Ли собирался было спросить, чем.
Возьмика Рикки Ли. - он может быть полезен, когда Хэнском сказал:-
Какое виски у тебя в баре?
- Для когонибудь другого в этом кабаке - "Четыре розы", - сказал Рикки
Ли, - но для вас, я думаю, "Дикий турок".
Хэнском улыбнулся одними губами.
- Я очень тебе признателен, Рикки Ли. кружку и наполни ее "Диким
турком".
- Кружку? - спросил ошарашенный Рик, Господи, да мне придется выносить
вас отсюда - "Или вызывать "скорую", - подумал он.
- Не сегодня, - сказал Хэнском, - не думаю.
Рикки Ли внимательно посмотрел в глаза мистера Хэнскома: не шутит ли
он? И ему потребовалось менее секунды, чтобы понять: нет, не шутит. Поэтому
он вытащил кружку из бара и бутылку "Дикого турка" с одной из нижних полок.
Горлышко бутылки стукалось о края кружки, когда он наливал. Он зачарованно
наблюдал, как булькает виски. Да, мистер Хэнском не иначе как техасец, решил
Рикки Ли, ведь такую порцию виски он никогда еще не наливал и вряд ли
комунибудь еще нальет в своей жизни.
Вызывай "скорую", малый. Виски раздавит этого малыша, мне придется
вызывать Паркера и Уотерса из Сведхольма за катафалком.
Тем не менее он поставил бутылку перед Хэнскомом; отец говорил однажды
Рики Ли, что, если человек в здравом уме, следует принести ему то, за что он
платит,
неважно, моча это или яд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62