А ведь это именно те качества, которые я больше всего ценю. Полгода тому назад я везла одного скульптора лет семидесяти. Он говорил мне: «Вы красивая, барышня». Он говорил: «Вы печальная, барышня. Вам не хватает сочувствующей души. Я же старый, больной человек, и мне не хватает красоты подле меня. Поселитесь у меня, мы еще лет десять поживем вместе, ничего дурного в мыслях у меня нет. У каждого будет своя спальня. Все, что у меня есть, достанется вам. Но дело не в этом. Мы будем друг к другу внимательны и заботливы». Я уж почти было согласилась.
— И что же?— спросил я.
— Он вдруг закашлялся. Да так сильно. Этого я не перенесла бы. Я могла бы смириться с его семьюдесятью годами и с тем, что он хотел меня, в сущности, купить. Но слышать этот кашель каждый день, каждую ночь... Я бы не выдержала.— Она зевнула.— Ну вот мы и похоронили вместе еще один день. Пойду спать!
Я проводил ее до лифта.
— Когда вам захочется поговорить, всегда помните — я здесь,— сказал я учтиво.— И я не кашляю.
Миловидное создание, смеясь, приникло ко мне и запечатлело на моей щеке ароматный поцелуй. И у пожилых есть свои радости.
Глава IV
ЛЬВИЦА СИДЕЛА НА КРОВАТИ,
подобрав ноги, на маленьком столике среди бутербродов
коптила свечка.
— Что случилось?—спросила Ирена, снимая джемпер.— Вы поссорились?
— Он вообще не явился! Ирена, миленькая, ну какие же идиоты эти мужики! Я открыла бутылку вина и почти всю выпила сама. Где ты была? Бросила меня на весь вечер одну!
— Ездила,— отозвалась Ирена, расчесывая ниспадавшие до пояса волосы.— Зарабатывала денежку. Ведь ты же сама хотела, чтобы меня не было здесь до двенадцати,
^3 — Могла бы хоть позвонить. Спросить, пришел или нет. Я уже придумала, как этим воспользоваться. Хотела называть тебя Карелом. На тот случай, если он будет больно нерешителен. Я бы тебе говорила: «Не знаю, Карел. Я должна еще это обдумать. Я здесь как раз с одним другом, у которого действительно серьезные намерения в отношении меня». Ну и всякое такое. Чтобы ревновал. Чтобы начал за меня бороться. А ты даже не позвонишь!
-—Постой, но ведь он же не пришел! — Так-то оно так. Но, с другой стороны, ты даже не дашь себе труда позвонить. Выходит, даже если бы твоя подруга здесь умирала, тебе это было бы безразлично. Может, ты даже рада была бы!
Ирена подсела к ней на кровать и обняла подругу. Уткнувшись в воротник ее блузки, Львица всхлипывала:
— Что же мне делать? Никому я не нужна! Что мне делать?
— Ну-ну! Если ничего не получится, будем коротать дни вместе, а на мужиков наплюем,— сказала Ирена.
— Тоже мне, умница, разве с тобой у меня будет ребенок? А мне хочется иметь ребенка, очень.
— В таком случае дадим объявление. Провалиться мне на этом месте, если мы для тебя кого-нибудь не приищем.
— Ты находишь?
— Верняк.
— А в какую ты думаешь газету? Давай сразу напишем, пожалуйста, пока не забыли.
— А тебе разве спать не пора? Мне-то все равно, мне завтра рано не вставать.
— Я вообще не усну.
— Ну ладно,— сказала Ирена, встала, налила в бокал вина, придвинула к себе стопку розовой почтовой бумаги и приготовила ручку.— Давай напишем: «Приятная, миловидная, тридцатипятилетняя, незамужняя...»
— Ирен, детка, а не лучше ли написать так, как принято теперь? Ну, например: «Ты так же одинок, как и я?» — или: «Ты все еще меня ищешь?»
— Как хочешь, это твое объявление.
— И все равно, по-моему, стыдно заводить знакомство по объявлению,— нахохлилась Львица.—Надо сделать не так. Заявление подашь ты. Ищу для своей красивой двадцатипятилетней подруги...
— Мы говорим о разных людях. Я думала, речь идет о тебе.
- — Но это я и есть! —Двадцатипятилетняя?
— Если написать, что мне тридцать три, мы никого не заарканим,— сказала Львица, скостив со своего возраста два года.— Любой скажет — верно, это упаси бог какая страхолюдина. Или калека. Иначе почему она до сих пор не вышла замуж?
— Может, ты разведенная.
— Час от часу не легче. Кто же на это клюнет? Пиши, я буду тебе диктовать. «Ищу для своей красивой тридцатилетней подруги, интеллигентной, с высш. образ,», хотя, знаешь, это, между прочим, тоже палка о двух концах, жена с высшим образованием никому не нужна. Все мужчины боятся, что жена окажется на голову умнее его, понимаешь? Сразу скажут: ага, научный работник! Что ж удивительного, что она засиделась до тридцати. Ну, пиши дальше: «Друга примерно того же возраста, желательно врача. Девиз...»
— Еще сообщаются пропорции. Рост.
— Давление, температура, группа крови! Брось! Главное, чтобы человек был хороший и хотел на мне жениться.
— И все-таки надо бы написать. По крайней мере, не напорешься на карлика или на дылду трехметрового роста.
— Ну, как хочешь, напиши что-нибудь. Ирен, хочешь бутерброд? Раз этот тип не пришел, надо их умять самим, пока не зачерствели!
— Идет.
— Бери больше.
— А ты что, не будешь?
— Я — нет! Хочу сохранить талию.
В МОЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ
нет никаких сведений о том, сколько в нашей столице проживает одиноких женщин, знаю только, что в нашем пансионате они населяют одиннадцать этажей. А вот сколько одиноких мужчин, сказать еще труднее. Известно лишь, что Львица (вернее, Ирена, как податель) на свои четыре объявления получила триста шестьдесят девять писем. «У меня твердый характер», «Я порядочный человек», «Я высокого роста, с усиками», «Полагаю, вас не смутит, что у меня нет волос, зато я могу предложить вам высокий жизненный уровень». Писали вдовцы с четырьмя детьми, разведенные «не по своей вине», добрых полторы сотни мужчин хотели познакомиться «просто так», из тяги к приключениям. Видный прозаик искал понимания, некий Гейза—- убежища, поскольку жена постоянно вымогала у него деньги на житье, молодой начинающий музыкант-ударник готов был довольствоваться ролью жильца («спать с вами также могу, сколько раз в неделю — об этом условимся отдельно»).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91