Итак, рост сто шестьдесят восемь или чуть больше. Мерки: сто два, шестьдесят, девяносто. Шелковистые, длинные волосы, вообще-то черные волосы обычно бывают жесткими, что проволочки, но у нее они выглядят шелковистыми и даже искрящимися.
Я сказал себе: придерживайся фактов. Ну а это что, разве не факт? Живет в пансионате, вполне возможно, что ей пришлась бы по душе квартира, переполненная стеклянными безделушками.
Ведь этот Ферецкий.
Глава VII
УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ.
Едва я засыпаю, как звонит телефон. Все в этой жизни следовало бы устроить иначе. Скажем, мне нравилось бы, если бы можно было нажать кнопку и телефон перестал бы звонить, а у будильника, напротив, была бы трубка, в которую можно было бы попросить: «Еще десять минут, а потом зазвони снова, дружище!» — и будильник вас послушался бы.
— Слушаю! Глухий!
— Бавор!
— Капитан Экснер, у тебя совесть, вообще, есть? Я заснул только в половине второго.
— Исповедуйся полковому священнику. Правда, нынче фельдкуратов в армии нет. Доверься психотерапевту. Сейчас десять минут восьмого, так что я не такой уж зверюга...
— Ну хорошо, встаю.
— Съезди, пожалуйста, к пани Сладкой, если она уже дома. И коли там что-то серьезное, привези ее сюда.
— Будет исполнено, мой капитан! Как ты провел время с уборщицей Джейн Стибловой?
— Никто из этой компании не объявился. Но мы обнаружили гарсоньеру, где живет Коленатый.
— Да ну? Значит, он в наших руках!
— Держи карман шире! Комнатенка обставлена, что гостиничный номер. Сдается, у него несколько квартир. Скажем, какие-то для оргий. Какие-то для очарованных иностранных гостей нашей столицы.
— Да, это вполне возможно. Ну так я еду.
— Сделай одолжение.
Я надеваю твидовый костюм. Бавор-то может ходить разодетый, как дипломат, потому что, когда нужно ползать по полу и принюхиваться, делать это — моя обязанность.
Вода в ковшичке закипает, я завариваю кофе, добавляю сгущенного молока. Похрупываю сухариком, поскольку хочу похудеть. Потом запираю квартиру и ухожу.
ВАХТЕРША
в пансионате изучает мое удостоверение, будто видит меня впервые. Не доверяет никому. Все данные записывает в журнал посещений, видимо для памяти.
— Пожалуйста! Пани Сладкая живет в триста семнадцатой, на четвертом этаже. Можете подняться на лифте.
— Спасибо.
— Не забудьте отметиться, когда будете уходить.
— Да уж не забуду.
Она ворчит. Вчерашний старик был куда симпатичнее. В следующий раз постараюсь подгадать к его дежурству. Стучу в дверь комнаты.
— Войдите! Открыто!
Я вхожу в комнатку, полную благоухания. Восхитительный беспорядок женского жилища напоминает мне о том времени, когда я был еще женат. Повсюду развешаны субтильные крохотные принадлежности туалета. Беспорядок, производимый мужчиной, как-то раздражает, а вот «женский» может действовать даже успокаивающе.
— Это опять вы!—взмолилась Ирена Сладкая, лежа в постели.
Какая-то исхудавшая студентка с волосами, стянутыми в мышиный хвост, как раз прикладывает ей к глазу холодную примочку.
Я подставляю к кровати стул. Сажусь.
— Мне очень жаль, НО ничего не поделаешь. Я ищу вас с вечера.
— Зачем? Ведь я вам уже все сказала!
— С вашего разрешения! — Я протягиваю руку к примочке и сдвигаю ее с глаза Ирены. Фонарь синел у нее под глазом, точно василек.— С этим лучше бы обратиться к врачу.
Очаровательная таксистка вздыхает.
— Мартинка,— обращается она к приятельнице.— Может, сходишь что-нибудь купишь или просто прогуляешься?
— Зачем? Ах да, конечно. Если тебе что-нибудь понадобится, так я в шестьсот двадцатой,— говорит истощенная студентка и уходит.
— Кто это?
— Это моя соседка. Она...
— Достаточно! У нас мало времени. Мне сообщили, что на вас кто-то напал, поэтому я и приехал. Я нигде не мог вас разыскать.
— Я была у приятеля.
— Что же он, не мог отвезти вас в травмпункт?
— В этом не было необходимости. Из-за какого-то синяка...
— Я подозреваю, что синяков больше. Вам придется поехать со мной. Все запишем, и нужно, чтобы вас осмотрел наш врач.
228 У каждой профессии есть свои неприятные стороны. Я хотел бы понравиться этой женщине, а получилось вот так. В ее лице я приобрел врага на всю оставшуюся жизнь.
— Никуда я не поеду! Я хочу спать. Я была всю ночь... короче...
— Я знаю, у приятеля. Вы об этом уже сказали. Кроме того, вчера вечером я разговаривал со стариком вахтером. Мне все известно.
— Ничего вам не известно! — вскинулась она, как дьяволенок.— Я была идиоткой! Я была у единственного человека, который меня по-настоящему любил, и опять опоздала. Пока я раздумывала, он женился на другой. Поймите же, мне сейчас вообще не до каких-то там...
— Я все понимаю,— сказал я печально.— Но ведь на свете есть вещи более важные, чем это.
— Для меня это важно так, что дальше некуда. Я очень вас прошу! Мне правда очень хочется спать.
— Но поверьте, этого не избежать. Нападение на вас, совершенно очевидно, связано с делом, которое мы расследуем. Одевайтесь, и поедем. У меня внизу машина. Гражданская. Чтобы это не выглядело так, будто мы вас...
— Как вы предупредительны! — сказала она с вызовом и встала с кровати.— Не могли бы вы обождать в коридоре, пока я оденусь?
Чего бы я только не дал, чтобы оказаться ночью на месте приятеля Ирены, который ее отверг! Чего бы я только не дал! Но вот так получается с нами всегда.
Лифт доходит до первого этажа. Двери раздвигаются. Мы выходим.
— Алло, обождите! — кричит вахтерша со своего насеста.— Я вам, кажется, сказала, чтобы вы отметились, когда будете уходить?
— Будто вы не видите, что я ухожу, бабуся!..
— Я вам никакая не бабуся, нахал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91