Как сегодня».
Всем нам мерзкая погода портит настроение. Вот вроде той, что беснуется сейчас за окном. Когда-то нам рассказывали басни, будто мы научимся управлять стихией, В теории это выглядит так, что, если кому-то будет важна для его клубники жаркая и сухая погода, он просто-напросто напишет заявку. А у соседа, нуждающегося в дожде для огурцов, будут в то же самое время чавкать на огороде резиновые сапоги. И что же, мы пойдем этим путем и станем ждать лабораторных исследований? Гораздо разумнее повторить вслед за классиком, что если у кого-то одна нога короче другой, то вторая на столько же длиннее первой. Один наш видный прозаик из Бронова (это в старой доброй Европе, поясняю я читателям с других континентов) превратил ненастье в сущий праздник. Глядите, дождь идет, ликует он. Деревья избавятся от пыли. Травы после дождя хотя бы с полчасика будут благо-
1 Суббота (англ.),
2 Гонза — излюбленный герой чешских сказок, образ, сходный с образом Иванушки-дурачка в русских народных сказках, ухать! Реки, хотя бы ненадолго, перестанут смахивать на старых, дышащих на ладан кляч, выпрямят спину, займутся своим делом. А у меня, к примеру, снова начнут отрастать волосы. Уж если наши предки сочли за благо обосноваться именно здесь, где двести дней в году что-то падает с неба, то, стало быть, есть тут и свои светлые стороны. А что, если бы им понравился Лабрадор? Или приглянулась бы Сахара? Что говорить тем, кто живет за Полярным кругом, где ночь свирепствует добрую половину года? Полгода нельзя ходить на работу, у-у! Просидеть всю полярную ночь с друзьями за пивом! Будем благодарны за то, что у нас сто шестьдесят пять погожих дней.
ВпрочехМ, и остающиеся двести —тоже не сплошь бесконечный, занудный дождь. Какая-то часть этих дней приходится на изморось, которая неприятных ощущений не вызывает и скорее забавна. Часть — на снег, который прекрасен. По крайней мере, в городах. До той поры, пока работники дорожной службы, как водится, безупречно подготовившиеся к зиме, не примутся поливать его соляным раствором,— разумеется, спустя несколько дней, необходимых им на то, чтобы собраться с силами. А порой за хорошее поведение нас вознаграждают грозами. Этот молодец из радио любит грозы.
«Дождь, дождь, дождь,— зычно возвещает Алеш Вовес,— надевайте резиновые сапоги, приготовьте зонтики, плащи, но при этом не забудьте прихватить и хорошее настроение, ведь когда-нибудь дождик должен прекратиться!»
«Все когда-нибудь прекратится,—думает Ирена, готовя себе кофе.— Абсолютно все. Когда нам снимут голову, мы уже не будем плакать по волосам. Когда состаримся, старые хрычи перестанут тискать нам в такси колени. Когда зубы выпадут, они уже не будут болеть».
Ирена сидит перед зеркалом, отпивает горячий кофе, после первых двух глотков (ни в коем случае не раньше, ни в коем случае не натощак) закуривает сигарету. Щурит глаза, испытующе себя разглядывает.
Главное —это длинные волосы, говорит она себе. В них вся женственность, и так было всегда. Девчонка, подстриженная ежиком, может быть прекрасным товарищем, но никогда — роковой женщиной. Волосы отбрасывают на лицо некую таинственную тень. Смягчают черты. Правда, из-за них несколько выпячиваются скулы, но это придает выражение страстности. Зеленые глаза. И первые, расходящиеся веером морщинки вокруг них, первые складки на шее.
Она расстегивает пижаму. Всматривается. «Представь 1 себе, какими будут эти яблочки через десять лет!» — ужасался донжуан Мойжишек почти два десятилетия назад, * Но вот, изволь. На них еще розовый пупырышек, они все • еще тугие. Но земное притяжение делает свое дело, с воз- ! растом к земле клонит даже самые прекрасные груди. По-жалуй, можно было бы и лучше сохраниться, если освоить \ приемы джиу-джитсу. I
Ирена вспоминает о Педро, ей приятно вспоминать о Педро.
«Все-таки мы, женщины, не совсем одинаковы,— приходит ей в голову.— Делимся, по крайней мере, на две большие группы. На соревнованиях по боксу один тип женщин бросается в объятия победителя, которому удалось нокаутировать соперника. Так поступила бы Львица. Женщины другого типа принялись бы кропить водой поверженного. „Ты уже можешь приподняться? Пойдем, обопрись на меня! Получится, потихоньку, у нас масса времени".
Ах, я совсем упустила! Ведь есть еще один тип. Это женщины, которые, посмотрев матч, бросаются на шею менеджеру. Ибо он самый надежный из всех троих, единствен, кто не может проиграть ни при каких обстоятельствах. Едва она услышала, сколько он зарабатывает, „в ее сердечке взошла любовь", как сказано в одной пикантной повестушке. „Так улыбнись же мне, королева! Сегодня мы всем явим милость. Хватит с людей и того, что они придут домой, промокнув до нитки. Что принесут в сумках отволглый хлеб. Улыбайся и будь всепрощающей"».
Ирена резким движением сбрасывает пижаму. Бесстрашно смотрится в зеркало. «Нет, еще ничего. Еще я красива. Может, последний день, может, последнюю неделю. Самое большее — год. А потом... На этом свете я была хороша собой. Некоторые говорили — красива. Я не боюсь того, что будет потом. Может, там, куда мы явимся потом, достоинством будет косоглазие. Может, там у нас будет по три груди. Но,— улыбается Ирена,— Вселенная мудрее нас всех, вместе взятых. Если мы и впрямь станем трехгрудыми, то я нисколько не сомневаюсь, что у мужчин будет по три руки».
Она прохаживается нагишом, надевает туфельки на высоких каблуках, снова возвращается к зеркалу.
Она вплывает под душ. Позволяет ласкать себя теплой воде. «Кому я тебя отдам?—говорит она, обращаясь к порозовевшей коже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91