— Алло! У телефона Кртечка!
— Старший лейтенант Глухий!
— Да, товарищ. Я помню о нашем разговоре. Ваш человек здесь, такой элегантный пан. Совершенно неприметный, удачный выбор, позвольте заметить. Точно он из министерства торговли, тип у нас весьма распространенный.
— Он умеет преображаться... Вы могли бы позвать его к телефону?
— Конечно! Соблаговолите немного подождать у аппарата!
Опять перестук семенящих шажков. Вскоре — голос Бавора:
— Ну что там опять?
— На проводе Дом, на проводе Дом, капитан. Говорят, ты элегантный господин и спаиваешь балерин шампанским.
— Слушай, Бертик...
— Избили, стало быть, свидетельницу-то нашу,— докладываю я на манер бессмертного образчика 1.
— А, черт! Которую?
— Красавицу пани Такси, что была у нас утром. Ирену Сладкую, если тебе это имя еще что-то говорит. Каких-то два типа, которые потом смылись на такси. Ничего себе каша заваривается, а?
— Не говори. Где это произошло?
— Возле пансионата «Либуша». Дело в том, что она там...
— Ладно, ладно, Бертик. Ты где?
— Где же мне быть? У своего любимого станка. В цеху, ночная смена. Разбираю все эти липовые алиби.
— Добро. Так ты туда подъедешь, да? Утром расскажешь.
— А не мудренее ли утро вечера? — невинно спрашиваю я, хотя знаю, что помчусь к Ирене тотчас. Выказывать же служебное рвение мне не хочется: потом это может выйти боком.
— Нет, ты же сам понимаешь. Это по пути домой, Бертик. Загляни туда, и если что... звякни. До двадцати четырех я здесь, потом — дома. Прошу тебя!
Все-таки порядочный он человек. Вместо того чтобы уговаривать, мог просто рявкнуть: «Выполнять!» — и я бы выполнил, Я кладу трубку, складываю бумаги, запираю их в стальном сейфе для секретных документов, замазываю соответствующее отверстие пластилином, вжимаю в него печатку, запираю ящики стола. Кивком головы прощаюсь с дежурным, бросаю на стойку ключи, сажусь в «Шкоду». Двадцать три ноль-ноль. Говорят, Наполеон спал пять часов в сутки. Этому молодцу во всем везло, по крайней мере до определенного времени.
Через десять минут я стучусь в стеклянные двери пансионата «Лиуша». Во всяком случае, таково название, светящееся над входом. Волоча ноги, к двери подходит бородатый вахтер, подрабатывающий пенсионер. Уж эти-то могли бы образумиться, оттрубил свое — и сиди себе дома!
1 Автор имеет в виду первую строчку «Похождений бравого солдата Швейка во время мировой войны» Я. Гашека, гласящую: «Убили, стало быть, Фердинанда-то нашего»,
Спи, ах, спи сколько хочешь! А потом в саду ковыряйся.
(Правда, когда все будет в наилучшем виде, на сад в связи с расширением микрорайона надвинутся экскаваторы.)
— Что вам угодно? — говорит он неприязненно.
— Добрый вечер! Я вроде как по делу.
— Так, милейший, может сказать каждый. Визиты мужчин после десяти вечера...
Я предъявляю свой жетон. «Орленка», как говорили во времена далекой молодости моего деда.
— Ку что ж, куда деваться,— капитулирует он, отнюдь не придерживаясь правил хорошего тона.— Входите!
Он ведет меня к своей зыгородке, брюзжа, как человек, совесть которого чиста.
— На стене рядом с дверью звонок,— говорит он,— не не было еще случая, чтобы кто-нибудь им воспользовался! .Обязательно нужно стучать по стеклу! Иной раз — даже связкой ключей. Когда-нибудь все это разлетится вдребезги, дыры изобретательно заделают жестью или фанерой, как это у нас водится. И весь лоск насмарку.
Он расположился на своем насесте. Постучал указательным пальцем по телефону.
— Так кого сегодня? — спросил он так, будто подобные визиты здесь в порядке вещей.
— Ирену Сладкую.
— Ее нет. Какие будут еще пожелания?
Этот старый хрыч явно издевается надо мной. Я опираюсь руками на его конторку и качаю головой.
— Позавчера вы уже пудрили мне мозги,— говорю я с упреком,— я позвонил вам рано утром и спросил пани Сладкую. Вы мне сказали, что она спит. А на самом деле ее не было дома.
Он криво усмехнулся.
— Я вам сказал не так. Кто-то позвонил и наглым тоном затребовал пани Сладкую. Я ответил, что она всю ночь на работе. Из этого вы, очевидно, заключили, что она уже дома спит крепким сном, тогда как дома ее не было.
— Смотрите, как здорово у вас получается! — похвалил я старика.— А она между тем была со своим другом здесь, так ведь?
Вахтер заерзал на стуле.
— Вы устанавливаете алиби или вас снедает любопытство?
— Устанавливаю алиби. Раз уж вы об этом заговорили, отвечаю: алиби.
— В таком случае могу засвидетельствовать, что она привела гостя еще до полуночи. Хотя это и не положено, но в данном случае я посмотрел сквозь пальцы. Вы представить себе не можете, как одиноко живут здесь некоторые наши дамы! К тому же это первый раз, так что...
— До скольки?
— Они были здесь? Ушли около шести. Я им позвонил.
Я воздержался от комментариев насчет того, что подобные звоночки весьма напоминают мне парижские нравы, о которых, впрочем, я знаю лишь по литературе.
— Неплохо устроилась. А теперь — к делу. Я слышал, вчера вечером у вас тут была небольшая потасовка?
Старик снова вспыхнул, словно я покушался на честь его любимой дочери.
— Простите, но драк здесь не бывает! Между прочим, здесь живут порядочные женщины! Не обижайтесь, любезный, но у вас больно длинные уши. Кто вообще вам это сказал, такую чушь?
— Ну зачем же так, папаша! Готов поклясться, что и вы участвовали в драке. Губы у вас что у мавра.
— Это? — Старик проводит пальцами по распухшим, посиневшим губам.— Это у меня — ой с каких пор.— И он машет рукой.
Вероятно, я должен понимать это так, будто физиономия у него расквашена со времен памятной битвы на Пьяве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91