Так-то оно так, но, несмотря на это, я качаю головой. Временами прыскаю со смеху. Опять Ферда обвел всех нас вокруг пальца — не первый раз, но и не последний.
В военном комиссариате меня приняли без обычных сетований, вроде того, что, мол, и без меня у них работы выше головы, что из-за хлопот, которые я им доставлю, они просто-напросто пойдут ко дну, не выдержат давления пара в котлах, в топку которых все время подбрасывают уголь. Районный военком отмечал день рождения. Точнее, собирался отмечать. Где-то рядом звонко плескалась вода, льющаяся на бутылки; секретарши важно проносили пакеты, на которых проступали масляные пятна. Ко мне военком отнесся как к закуске. Как к дивертисменту, который поможет ему скоротать час до того, как можно будет вытащить пробку из первой бутылки.
Он распорядился принести личное дело Ферды, раскрыл его, потом откинулся и так накренил стул, что я испугался, как бы он не упал. Вслед за этим военком разразился гомерическим хохотом.
— Так вы считаете, что Ферецкий был парашютистом? Кто вам такое наплел? Сам Ферецкий? Эдакий фрукт! Да таким, как он, в армии одна дорога — в стройбаты!
— Как?!
— Вот так! Куда еще такого типа? Ведь когда он призывался, на нем висела судимость — условный срок. Я не хочу сказать, что и порядочный человек не может оказаться за решеткой. Это запросто — стоит задремать за рулем, как наломаете дров, и вас тут же за шкирку. Приударил кто за вашей кралей, врежете ему разок без долгих слов —и извольте бриться. Это мы понимаем, всякое может случиться. Но с такими, как Ферецкий, мы не церемонимся. Набезобразничал в интернате, отделал
салажонка, нет, в подразделении от такого добра не жди. « Шагом марш строить шоссейки. Как я вижу, свой условный срок Ферецкий принял близко к сердцу. Тут за ним , ни одного взыскания, о котором стоило бы говорить. Кое-какие нарушения по части обмундирования, за что разок-другой лишают увольнения, неряшливость, обычная ерунда. Ни поощрений, ни взысканий. Середнячок.
— Гм. Так что от вас я мало что узнаю.
— А чего вы хотите? Во всех характеристиках одна и та же трепотня. Трудолюбивый, добросовестный, пользуется любовью в коллективе. Если бы это было так, ему дали бы звездочку, правда, тогда еще носили «сопли», звездочки ввели чуть позже.
— А нельзя ли разыскать кого-нибудь, кто помнит его но тем временам? Кто служил с ним?
Военком пожал плечами:
— Я не дельфийский оракул, старший лейтенант. Может, и -можно, может, и нельзя. Это надо поспрошать на месте. Как-никак двадцать пять лет прошло. Если бы мы все наше хозяйство хранили у себя, здесь повернуться
Я ВХОЖУ В КАБИНЕТ.
Экснер поднимает голову от бумаг.
— Прочти, что я тебе принес. Тут немного,— говорю я и протягиваю ему показания прапорщика из воинской части, где когда-то служил Ферда.
— Стройбат! — восклицает Экснер.— Смотри-ка ты, ничего нельзя принимать на веру.
— Комедия — все эти громилы, когда к ним присматриваешься, имеют бледный вид. Ну я, пожалуй, заскочу домой, что ты на это скажешь? Надо принять душ. С меня в этой поездке семь потов сошло.
»— Минутку. Тут такое дело — паши ребята из Усти на Лабе заглянули в Ржетеницы к Пацелту. К тому инвалиду, помнишь?
— Ну и как? Он уже ходит? Встал с коляски?
— Он уже и не ходит, и не ездит. Полгода, как покончил с собой.
— Ах, черт! — вырвалось у меня.— Безнадежный случай? — Мне стало жаль Пацелта.
— Он был в санатории, и там какой-то дурак оставил на виду его историю болезни, ну, Пацелт и прочел, что с ним и как. Понял: ему уже не выкарабкаться. Тогда он поддал как следует и катанул на коляске прямо в реку.
— Бездарная смерть! Мало того, что парализован, так еще и утопился, лучше уж застрелиться.
— Тебе-то есть чем, умник. У него этого не было.
— Да, зоггу! Стало быть, одним подозреваемым меньше?
-—Зато одним подозрением больше. Ребята прощупали все семейство — у каждого какое-нибудь алиби. Брат вообще не в счет: он работает шофером автобуса и был в это время в Словакии. Это установлено. Отец спал дома— жена подтверждает. Говорит: мол, она всегда просыпается, когда он встает ночью попить... Значит, кто-то из мафии. Будем искать дальше. Между прочим, у меня там один из героев, что отделали Сладкую. Рядом, у лейтенанта Мраза, второй. Перекупщики, мелкая сошка. Спекулировали кубиками Рубика, электронными часами, калькуляторами и прочим. Получали все это от нашего друга Ферды и по-братски с ним делились.
— Что-то я не улавливаю связи!
— Они пронюхали, что Сладкая назвала Гуго и, значит, может заложить и их.
— Елки-палки, как же это получилось? — ужаснулся я. Мне горько было подумать, что мы допустили ошибку, проговорились, и Ирена попала в переплет из-за нашей оплошности.
— Все очень просто, дорогой доктор! Помнишь, сколько мимо нас промчалось такси, когда мы стояли на автостраде? Кто-то нас усек и поехал дальше. Из первой же телефонной будки начал обзванивать знакомых, чтобы предупредить. Пока дошла очередь до Сладкой, та была уже в квартире Ферецкого. Вахтерша сказала, что ее увез угрозыск,— это проверено. А мы сразу же занялись Гуго.
— Так что у девчонки будет теперь нелегкая жизнь, а?
— Да. Эти двое хотели ее припугнуть, чтобы помалкивала о том, чего она, может быть, еще не сказала. Или хотели с ней рассчитаться.
— Проклятье, я бы их...
— Я знаю, что бы ты с ними сделал. Ну, дуй домой!
— А под стражу-то их ты хотя бы возьмешь?
— Нет. Незачем. Пока идет предварительное следствие, оставим их на свободе.
— Бедняга Ирена...
— Бертик, срочно найди себе какую-нибудь женщину, а то еще рехнешься. Я вижу, ты влюбился!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91