Потом, преодолевая боль в каждом мускуле, заставил себя распрямиться.
Широкая деревянная лестница, покрытая дорогим антронским ковром. Еще один коридор. И ни единого окна. Только двери. Одна, вторая, третья…
Где он – в башне? В подземелье?
Постучав в одну из дверей, старик широко распахнул ее, не дожидаясь ответа, и сделал приглашающий жест:
– Прошу вас, мессир.
Наверно, все же слуга. Для тюремщика слишком вежлив.
Полутемную комнату освещало несколько свечей. Портьеры на окнах, еще один ковер на полу, выцветшие гобелены…
Поморщившись от незнакомого терпкого запаха, он переступил порог. Он всегда думал, что именно так – болью и безысходностью – должна пахнуть смерть. Смерть и старость.
За спиной мягко прикрылась дверь. Ничего, выход есть всегда. Даже когда положение кажется безвыходным.
– Проходите, чувствуйте себя как дома.
Из теней выступил хозяин кабинета. Юноша, немногим старше его самого. И красив так, как бывают красивы только сказочные принцы. Сказочная принцесса упала бы в его объятия, не раздумывая и пяти секунд.
Его нельзя было назвать высоким или низким, худым или полным. Ни то, ни другое – золотая середина. И это придавало юноше сходство со статуями тех далеких времен, когда портретное сходство почиталось излишеством и святотатством.
Просторное темно-синее одеяние, скрепленное на плече вытянутой платиновой фибулой, мягко ниспадает почти до самого пола. На руках несколько перстней, на шее палладиевая цепочка.
Медальон жреца? Оберег мага?
Человек огляделся. Вся обстановка комнаты состояла из пары мягких кресел, одно из которых ему и предложили.
Он принял приглашение.
– Спрашивайте, – голос юноши был столь же мягок, как и его одеяние.
Человек решил, что ему нечего терять.
– Это вы лишили меня памяти?
– Отнюдь. Так уж устроен мир: покинув его, мы не помним своей земной жизни.
Юноша занял кресло напротив.
Если забыть долгие часы отчаяния и боли, к нему даже можно проникнуться симпатией. Что-то наводило на мысль, что он привык даже не приказывать – повелевать. И это позволяет ему говорить спокойно и просто.
– Что?.. – кресло обволакивало, расслабляло, дарило столь желанный покой, что человеку с трудом удавалось сосредоточиться. – Впрочем, не существенно. Скажите, способны ли вы вернуть мне память?
– Если вы действительно этого желаете. Многие, поверьте, предпочитают начать жизнь с чистого листа. Скажем так: я готов в любую минуту вернуть вам те умения, которыми вы обладали в прежней жизни, – юноша сочувственно улыбнулся. – А память? Что в ней толку? Хотите знать свое имя – придумайте себе новое. Хотите вспомнить прошлое – дайте волю своей фантазии. Вы можете стать внебрачным сыном Императора или даже одного из богов. Почему нет?
– Означает ли это, что я больше не вернусь в мир?
Теперь человек говорил, осторожно подбирая слова. Значительно осторожнее, чем в начале. «Покинув мир»… Обмолвка ему однозначно не нравилась. Уж не рассчитывает ли этот жрец или чародей, что он так и проведет остаток дней, пользуясь его гостеприимством?
– Все зависит от вас, мой друг, исключительно от вас. Представьте себе, что вы оказались в месте, где исполняются все ваши самые смелые желания. Неужели вы никогда о таком не мечтали?
– Не знаю. Не помню… – растерянно ответил он.
Место, где исполняются все желания. Звучит неплохо… Знать бы еще, как отсюда выбраться.
И что пожелать, если он не помнит своего прошлого? Своих стремлений, своих надежд.
– Верните мне память.
Человек постарался произнести это твердо, но голос выдал его сомнения. В самом деле, так ли он уверен…
– Извольте, – юноша казался разочарованным.
И человек вспомнил.
Когда первая волна воспоминаний накатила, едва не захлестнув его навсегда, тело задрожало, как в тяжелейшей малярийной лихорадке.
Он вспомнил все, что ему довелось пережить. Свою жизнь и свою смерть, свое имя и первую любовь, мать и отца, Слияние и талиссу.
– Теперь вы знаете, кто вы. Знаете, как вы погибли. И вам решать, как распорядиться этим знанием.
Голова кружилась. Айвен едва мог усидеть в кресле. Казалось, в виски вкручивают скрипящие ржавые винты.
– Сколько… Сколько дней меня нет с ними?
– Немного, – хозяин кабинета смотрел на него с явным сочувствием. – Всего дней пять.
Айвен с облегчением вздохнул. Конечно, за пять дней может произойти многое, но…
– И мои желания по-прежнему исполняются?
Юноша усмехнулся.
– Разумеется.
– Тогда я хочу знать, что сейчас с талиссой.
Он не чувствовал ее. Это тревожило, пугало.
Пустота. Словно ее больше нет.
– И вновь я обязан спросить: уверены ли вы в своем желании?
Как-то раз, на безлюдном постоялом дворе неподалеку от Докмара, он видел, как кошка играет с только что пойманной мышью. Отпустит – и ждет. Мышь радостно пищит, кидается в угол… Не зная, что достаточно одного удара лапой…
– Да.
Айвен посмотрел прямо в глаза незнакомцу. И пожалел об этом.
В глазах юноши была Ночь. Вечная, безысходная Ночь.
Айвену приходилось сражаться с нежитью, со вставшими из земли мертвецами, а как-то раз даже с чудовищами, которым и вовсе не было названия, точно они пришли с той стороны Грани.
Бывало страшно, действительно страшно: тот, кто идет в бой без страха, редко выходит из него живым.
Но сейчас его охватил настоящий ужас.
– Ваши друзья мертвы. Все до одного. Соболезную.
Как просто. Его цели, мечты, желания. Его друзья. Мэтт, Бэх, Макобер. Никого из них больше нет.
– Как это произошло? – он сам не узнал свой голос. – Покажите мне их смерть. Нет… Пусть уж все сразу. Как если бы я был вместе с талиссой все эти дни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153